Он вышел с нею и перед строем бойцов крепко, по-мужски, пожал ей руку.
- От имени революции объявляю благодарность...
В это время из стоявшей поодаль толпы пленных белогвардейцев вырвался офицер, обросший рыжей щетиной, без фуражки, с оборванным погоном на левом плече. Он выхватил из-за пазухи пистолет. Все замерли от неожиданности, и только Лапиньш, стоявший к офицеру боком, ничего не видел и приветливо улыбался Муслимат. Она вдруг бросилась командиру на шею, и тут грянули выстрелы.
Белогвардеец заваливался на бок, рука его с пистолетом вздернулась, и палец на спусковом крючке, конвульсивно двигаясь, посылал пули в небо. Военный фельдшер Иоганн фон Шванебек, из пленных немцев, примкнувший к революции и сражавшийся за нее в рядах латышских стрелков, на ходу засовывал в деревянную кобуру дымящийся маузер, бежал к Лапиньшу, державшему в руках неподвижное тело Муслимат. С другой стороны, вытянув руки, спотыкаясь, неровной походкой, будто слепой, двигался Ахмед...
Арвид Вилкс поправился быстро. Вскоре он уже мог принимать участие в боевых операциях отряда.
Потерявший жену Ахмед не отходил от своего друга. Он перестал разговаривать, весь высох, почернел и преображался только в бою. Тогда вселялась в него неведомая сила, молнией метался он' среди врагов, сокрушал их не знающим пощады клинком. А после боя напряжение спадало, Ахмед сникал, замыкался, и только Арвид Вилкс мог добиться от него слова.
- Он ищет смерти, - говорил Вилкс Лапиньшу о своем друге, - нарочно бросается под пули...
Но однажды, в одной из последних операций, косая не сумела увернуться, и пришлось ей столкнуться с Ахмедом.
Когда начальника разведки позвали к другу-побратиму, тот умирал. Он увидел Арвида и знаком попросил наклониться.
- Ухожу, брат, - прошептал Ахмед. - Аллах позволил мне снова встретиться с Муслимат... Прошу тебя... - Ахмед попытался приподнять голову.
- Не надо, лежи спокойно, - сказал Вилкс.
- Прошу... Сын мой... Сиражутдин... Брат, пусть он будет твой сын...
Он задвигал рукой, нащупал ладонь Арвида, с силой сжал ее, и это было его последним движением.
Когда полк латышских стрелков выполнил свою задачу в Дагестане, вместе с приемным отцом уехал в Россию и Сиражутдин.
Арвида ждала в Москве Велта, его невеста. Они вскоре поженились, и Орел Аравии, так переводится с арабского языка имя Сиражутдин, стал их сыном. Звали его и дома, и в школе попросту Сережей, а фамилию он носил двойную: Ахмедов-Вилкс.
Позднее появились у него две сестренки: Индра и Анита. Семья была дружной. Сережа знал все о своих настоящих родителях - приемным отец часто рассказывал ему о Муслимат и Ахмеде, - но никогда не чувствовал себя чужим в этой латышской семье.