"Что это? - подумал Вернер. - Игра в кошки-мышки? Или случайное совпадение? Вряд ли такой тип, как Хорст, стал бы вести эти разговоры попусту..."
По природе своей вспыльчивый и несколько неуравновешенный в детские и юношеские годы, Янус-Сиражутдин поставил себе целью изменить свой характер, стать сдержанным и невозмутимым при любых жизненных обстоятельствах. Он понимал, что кровь, текущая в его жилах, может подчас заставить забыть про инстинкт самосохранения, когда речь зайдет о необходимости ответить на действие, задевающее честь и достоинство сына Ахмеда. Об этом говорил Сиражутдину и Арвид Вилкс, когда согласился с намерением приемного сына стать разведчиком.
Разработанный им самим и настойчиво проводившийся комплекс мер по воспитанию новых психологических качеств в своем характере, система самовоспитания, от которой ни на йоту не отступал Сиражутдин, привели к тому, что он превратился как бы в другого человека.
Вернер фон Шлиден был спокойным, немногословным немцем, исполнительным и аккуратным. Он никогда не повышал тона при общении с подчиненными, был ровен с друзьями, всегда выступал в роли миротворца, когда обстановка в кругу друзей накалялась, а это происходило в последнее время все чаще: у офицеров германской армии были все основания нервничать и терять самообладание.
Когда они выпили на брудершафт, к столу, пошатываясь, подошел Гельмут. Увидев оберштурмбанфюрера, он вытянулся и попытался сохранить это состояние насколько было возможно.
- А, Гельмут! - сказал Вильгельм Хорст. - Как настроение, мой дорогой?
- Отличное, мой шеф, - несколько развязным тоном ответил Дитрих, - Я пришел сказать Вернеру, что мои друзья ждут его, по я не знал, что здесь и вы тоже.
- Хорошо, Гельмут, вы можете идти, а я пока посижу с гауптманом. Потом он придет к вам.
Штурмфюрер щелкнул каблуками, повернулся, качнувшись в сторону, и направился в другой зал, к своим друзьям.
Снова раздался гогот. Зал приветствовал появление героини сегодняшнего вечера, одетой в весьма вольный, если не сказать больше, костюм.
- Пир во время чумы, - сказал оберштурмбанфюрер.
Вернер фон Шлиден удивленно взглянул на него:
- Не понимаю, оберштурм... простите, Вилли...
- У русских есть национальный поэт - Пушкин. Он не особенно популярен на Западе, но русские его весьма почитают. Я читал его драму "Пир во время чумы". Почему-то она мне вспомнилась именно сейчас. - Вильгельм Хорст испытующе посмотрел на Шлидена. Тот, казалось, не слушал своего нового друга, сидел к нему вполоборота, равнодушно оглядывая зал. "Спокойно, Вернер, спокойно", - твердил про себя в это время фон Шлиден.