— Что ж, будь по-твоему, — Муто подошёл ко мне и пристально посмотрел в глаза, словно сканируя, — но учти, если ты надеешься сбежать, то оставь эти мысли, потому что охрана будет надлежащей.
Эти слова я понял сам без Виркиного перевода! Бактерии принялись за работу! Так быстро? Я обескуражено посмотрел на вирус, но он, кажется, даже не заметил того, что произошло. Лицо гладиатора оставалось бесстрастным, словно было выточено из камня. Научиться бы мне такому самообладанию. Но вирусу легче, он ведь понятия не имеет, что такое чувства. Людям в этом отношении гораздо труднее.
— Вирка, — не выдержал я, — я говорю на их языке и понимаю то, что говорит они!
— Давно пора, — коротко бросил Вирка, — теперь мне не надо будет переводить тебе всю ту чушь, которую они тут несут.
— Вождь, — вежливо ответил я, — мне некуда бежать, я здесь ничего не знаю.
— Надеюсь на твоё благоразумие, незнакомец, — оскаблился Муто, — а иначе вместо тебя придётся принести в жертву Ниду, ведь это она настояла на жертвоприношении.
Шаманка проигнорировала это замечание, она одарила вождя таким презрительным взглядом, что тот быстро ретировался и затерялся в толпе. Я понял, что у шаманки с вождём нет взаимопонимания, если не хуже. Не надо быть хорошим психологом, чтобы понять, что они — непримиримые враги и каждый только и ждёт момента, чтобы утопить другого.
— Не нравится мне этот Муто, — шепнул мне на ухо Вирка, — мутный тип. За ним нужен глаз да глаз. Вот увидишь, он обязательно подсунет нам какую-нибудь подлость!
Вождь и у меня не вызывал доверия, а уж после его слов, что в случае, если всё пойдёт не так, как планируется, то ответит за всё Нида, я уже не сомневался, что он не упустит такой возможности избавится от неё, а заодно и от нас. Я поискал Муто глазами и увидел, что он разговаривает с двумя здоровенными, бородатыми парнями. Моё внутреннее чутьё подсказывало, что речь идёт о нас. Вот вождь кивнул своим собеседникам и направился к нам.
— Хорошо, Нида, забирай этих двоих и назначай время. Только у меня тоже есть требование — я хочу, чтобы их охраняли мои люди!
Девушке пришлось согласиться, но сделала она это неохотно, преодолевая внутреннее сопротивление. Видимо, Муто и она не верила, но спорить с ним в сложившейся ситуации она не могла. Улыбнувшись ему самой ядовитой улыбкой, на какую только способен человек, она с напускной покорностью произнесла:
— Это твоё право, Муто, ты здесь вождь. А срок назначат духи, пока они молчат. Завтра я тебе его оглашу.
Глаза её горели ненавистью и отвращением. Не знаю, что там между ними творится, но подозреваю, что дело тут не только в дележе власти. Здесь присутствует что-то личное, уж такие вещи я спинным мозгом чувствую. Чем же они так друг другу успели насолить? Но, так или иначе, а ещё одни сутки я себе выторговал! Это, конечно, не много, но, как говорится: с паршивой овцы хоть шерсти клок.