— Может, ты мне переведёшь, о чём они тут ругаются? — Спросил я Вирку. — Это, конечно, ничего не меняет, но хотелось бы знать, если уж речь зашла о моей жизни.
Удар кнута заставил меня замолчать. Строго у них тут всё, приговорённому к смерти даже не дают сказать своё последнее слово.
Внезапно дверь распахнулась и в дом ворвалась разгневанная Нида. Окинув собравшихся презрительным взглядом, женщина принялась что-то им выговаривать. От её слов суровые мужчины краснели, как маков цвет, теряли дар речи и начинали испуганно озираться по сторонам. Нет, шаманка, как ни крути, имеет здесь вес! Потом её всё внимание переключилось на Муто и шаманка, достав откуда-то из-под шубы связку сухих трав, принялась махать ей перед носом вождя, что-то бормоча себе под нос. Муто испуганно отшатнулся.
— Ха, — тихо произнёс Вирка, — а девица-то умеет страха нагнать! Она сейчас пригрозила вождю, что нашлёт на него мужскую слабость, если он не прекратит весь этот балаган. Дело в том, что эта шушера хочет нас просто казнить без затей, а она требует строго исполнения законов, иначе духи могут послать на племя ещё более серьёзные неприятности. У них тут конфликт государства и церкви наметился.
Мне сложно разобраться во всех этих хитросплетениях местных законов, но у меня хватило ума, чтобы понять, что вариант, который предлагает Нида, для нас более благоприятный. Что там нас ждёт в этой пещере, я не знал, но в любом случае, это лучше, чем немедленная смерть от рук этих кровожадных дикарей. Я с благодарностью посмотрел на шаманку и обнаружил у красотки узловатые когтистые лапы и острые клыки хищника. Но теперь я был внутренне готов к сюрпризам, которые в любой момент могло подбросить мне мой подсознание. Без страха, но с интересом я разглядывал чудовище, возникшее на месте красавицы-шаманки. Чего-то этому образу явно не хватало. И тут же глаза девушки окрасились кровью, а зрачок сузился и вытянулся, как у кошки — жуть!
— Не велите казнить, велите слово молвить, — хрипло сказал я, обращаясь к Муто. — Я не против того, чтобы меня принесли в жертву, раз иначе никак нельзя прекратить падёж скота, но пусть всё будет по правилам, так, как должно быть, иначе моя смерть окажется бессмысленной.
Вирка старательно перевёл мои слова. На минуту галдеж и ругань прекратились и все уставились на меня. В их взглядах легко читалось уважение и даже восторг. Как же, человек добровольно согласился обречь себя на такое! Какое именно я на тот момент ещё не знал, но был уверен, что выход обязательно найдётся, если мне удастся выиграть время. Я и сам не знал, откуда взялись эти слова, наверное, сработала интуиция. И хотя моя невидимая защитная оболочка, которую вирус упорно называл скафандром, надёжно защищала меня от холода, меня стал бить озноб.