Покуда она размышляла, Майлс сунул руку в кошель, висевший у него на поясе, и достал большую, богато и витиевато украшенную зелеными и желтыми драгоценными каменьями брошь.
– На второй день Рождества! – торжественно возвестил Майлс, вручая брошь Жизель.
Занятая мыслями о предстоящем разговоре и застигнутая врасплох, девушка оторопело уставилась на подношение, оттянувшее ее руку своей тяжестью. Дорогая, аляповатая вещица показалась ей безобразной: как правило, она отдавала предпочтение украшениям пусть менее ценным, но зато куда более изысканным.
– Спасибо, – растерянно пробормотала Жизель. Интересно, сколько может стоить эта брошь? – подумала она про себя, сожалея о пустой трате денег. Потом подняла глаза на Майлса и заметила, что он чем-то озабочен. Чем? Понравилась ли ей брошь? – Благодарю, – повторила она, взволнованная тем, что ее реакция на подарок настолько ему небезразлична. – Эта брошь… она…
Выражение озабоченности на лице вельможи внезапно уступило место злости. Горящий взгляд пронзил девушку насквозь.
– Почему вы так неблагодарны, миледи? – в ярости воскликнул он. – Неужели вас никто не учил, как следует принимать подарки благовоспитанным девушкам?
Смущенная, пристыженная и огорченная своим промахом, Жизель почувствовала, как к глазам подступили жаркие слезы. Однако девушка нашла в себе силы не расплакаться. Гордо вздернув подбородок, она отчетливо произнесла:
– Я считаю, что вы поступили крайне неразумно, притворив дверь. Неужели вас никто не учил, как следует вести себя благовоспитанным джентльменам?
Темные брови Майлса угрожающе сдвинулись на переносице, лицо потемнело.
– Полагаю, излишне напоминать, что идея поговорить в солярии принадлежит исключительно вам, миледи, – сквозь зубы процедил он. – Я рассчитывал, что вам не понравилось бы, если кто-то из слуг или гостей, проходя мимо, подслушал бы наш разговор. Как видите, я поступил мудро, ибо мы с вами… немного погорячились, о чем тоже не обязательно знать случайным людям. И вот что я собираюсь вам сказать…
– Мне нет нужды выслушивать вас… – начала было Жизель, но осеклась, услыхав звук шагов и приглушенные голоса слуг. Она не желала, чтобы ее застигли в этой комнате наедине с мужчиной – ситуацию истолковали бы неверно, а что-либо объяснять не хотелось. – Так и быть, скажите, что намеревались, и я пойду по своим делам. Так что же?
Однако вместо того, чтобы договорить, Майлс окинул Жизель с ног до головы медленным дерзким взглядом, от которого щеки девушки покрылись румянцем. Затем, насладившись вдоволь ее смущением, он резко повернулся на каблуках, обошел стол и уселся в кресло сэра Уилфрида.