Словно не слыша его, Жизель прямо посмотрела в его глаза и с нажимом спросила:
– Скажите честно: вы действительно намеревались уехать завтра из замка, даже не попрощавшись со мной?
– Да. А в чем дело?
– Не думала, что вы бесчестный человек, сэр Майлс.
– А я не просил, чтобы вы являлись сюда в подобном виде, – хриплым голосом парировал Майлс.
Жизель прикусила губу. Неужели он на самом деле ее не понимает? Или же она совершила очередной промах, прибежав в конюшню, чтобы поговорить с ним? Но она действовала по велению сердца…
– Я имела в виду не это, а наш договор.
Губы рыцаря горько скривились.
– Наш договор? С ним все кончено. Я потерпел поражение, следовательно, вы получаете полную свободу.
Кивнув, она мягко произнесла:
– В каком-то смысле я согласна с вами, сэр Майлс, и от свободы никогда не откажусь. Но, с другой стороны, у меня есть серьезные возражения. Так как я вижу, что вы меня не понимаете, буду говорить прямо: вы не проиграли, а выиграли пари. Как вы и предсказывали тогда, в дядюшкином солярии, я страстно влюбилась в вас.
Сказав это, Жизель замерла, ожидая, что рыцарь отмахнется от нее и от ее импульсивного признания, но он, очнувшись наконец от потрясения, схватил ее в объятия и впился губами в ее губы. Жар его поцелуя опалил Жизель божественным огнем, и она ответила ему с не меньшей пылкостью.
– Жизель, Жизель! – невнятно пробормотал Майлс, когда на секунду оторвался от нее. Но тут же снова завладел ее сладкими губами.
Она прижалась к груди Майлса так крепко, что без труда слышала глухие и мощные удары его сердца. Некоторое время он не выпускал девушку из рук, словно боялся, что она исчезнет в темноте, как выпущенные ею горлицы, но потом все же отстранился и спросил:
– Ты уверена, дорогая? Ведь ты так настойчиво отказывалась от свадьбы, что я…
На губах Жизель заиграла плутовская улыбка.
– Да как ты смеешь сомневаться? Если до тебя все еще не дошло, поясняю: я настойчиво требую твоего согласия стать моим мужем, если, конечно, ты не подыскал себе другую невесту.
Он тоже широко улыбнулся, глаза его радостно сверкнули.
– Не говори глупостей, милая! Еще никогда и ничего я так не желал, как видеть тебя своей женой!
Жизель рассмеялась и снова прижалась к широкой груди своего избранника.
– Стало быть, влюблена не только я, – проворковала она. – Не одну меня поразил сей сладостный недуг.
– Господи! – воскликнул Майлс. – Я вел себя как самый самонадеянный болван на свете, Жизель! Меня следует публично четвертовать. Сможешь ли ты меня простить?
Не поднимая на него глаз, она улыбнулась.