Горгулий открыл ставенки мансардного окошка и неуклюже выбрался на крышу. Ночное небо, густое и влажное, избавилось от надоевшей за день грозы и высыпало на обозрение публики все имеющиеся в наличии звезды. Как и любое южное небо, оно сверкало драгоценным ларцом, маня и околдовывая. Грызгиг уселся на край и свесил каменные ноги вниз, поставив их на уставший за день водосток.
Когда ты не имеешь права покидать свое рабочее место ни на минуту, когда весь мир ограничен для тебя маленькой каморкой и крышей над ней, когда из собеседников есть только молчаливая катушка, способная лишь скрипеть и упираться, то волей-неволей начинаешь фантазировать. Каков этот зеленый лес и что там за ним? Что это за фигурки снуют по двору вокруг башни и иногда по вечерам появляются в окошках окрестных зданий? Почему на улице то светло, то темно? Великое множество вопросов теснилось в каменной голове, украшенной большими ушами, кривыми клыками и грустными глазами. Но больше всего горгулию не давала покоя его собственная загадка. Интересно, думал он, каково это – родиться маленьким и беспомощным, расти в окружении семьи и друзей, ежедневно получая ответы на все возникающие вопросы? Знать с первого сознательного дня свое имя и, возможно, даже предназначение? Ведь это должно быть так здорово: появиться на свет в семье кузнеца и радоваться жизни, зная график своих свершений на многие годы вперед. Вырасти, выучиться ремеслу, жениться. Грызгиг вздохнул, подперев голову кулаками. Ему такого счастья не досталось. Когда он впервые открыл глаза, он увидел катушку и какого-то человечка с медальоном в руке. Ему сказали, что жить он будет в этой комнате, что если медальон засветится, то нужно вращать вот этот рычаг либо в одну, либо в другую сторону и что покидать свой пост нельзя. Медальон повесили на шею, хлопнули дверью и ушли. А он остался и честно таскал подъемник все эти тридцать лет. Но кто он и откуда, горгулий не знал. Если бы не Ширл, около года назад залетевший на его крышу, то у него не было бы ни имени, ни вот этих прогулок под звездами. Именно дракончик путем долгих и кропотливых уговоров выманил его на воздух, стал единственным собеседником и другом. С тех пор они почти каждую ночь сидели на краю крыши и болтали обо всем, что приходило в голову. Ширл сам был затворником, но зато он имел доступ ко всем книгам Зигмунда и за время своего служения прочел такое количество любопытных историй, что скучно друзьям никогда не было. Он же придумал имя своему каменному приятелю, сказав, что взял его из толстой и очень красивой книги под названием «Следящие за водостоком», автобиографии темного скульптора Готика. Грызгиг тоскливо оглянулся, ища взглядом маленький крылатый силуэтик на фоне фиолетовой ночи. Куда пропал добрый Ширл? Может, он заболел, ведь такое случалось с теми, чья плоть не из камня. Может, он забыл про своего друга горгулия?