– Не желаете ли поесть, прежде чем отправитесь в свои покои?
– Нет. – Он был мрачен. – Я слишком долго шел.
– Кусок шоколада сделает из вас нового человека.
– Нет. Помоги мне.
Я выпрямился и помог ему снять рюкзак. Вульф снял куртку, нацепил свитер, снова надел куртку и опустился сначала на одно колено, потом на другое и лег плашмя. Залезть в нишу было не так-то просто, потому что стог находился в восьми дюймах от уровня земли. Но в конце концов ему это удалось.
– Я сниму с вас ботики, – предложил я.
– Ни в коем случае. Я никогда не смогу их снова надеть.
– О'кей. Если захотите есть, вызовите горничную. Я начал готовить другую нишу и сделал ее подлиннее, чтобы поместились рюкзаки. Устроившись в ней и высунув голову наружу, я сообщил Вульфу:
– Над албанскими Альпами где-то в десяти милях за долиной на востоке видно розовое зарево. Очень красиво.
Вульф не ответил. Я закрыл глаза. Пели птицы.
Впервые взглянув на Черногорию при дневном свете спустя восемь часов, когда я выкатился из ниши, я увидел много интересного. Где-то в десяти милях от места, где я находился, прямо по курсу виднелся острый пик, возвышающийся над другими. Очевидно, это и была гора Лофхен – Черная гора, находившаяся на северо-западе; по солнцу так и выходило. На востоке простиралась широкая зеленая долина, за ней горы, уже на территории Албании. К югу примерно в двадцати ярдах виднелся дом, расположенный среди деревьев. А на юго-западе недвижимый и монолитный, как утес, возлежал Ниро Вульф.
– Доброе утро, – приветствовал я его.
– Который час? – спросил он. Голос его звучал хрипло.
Я взглянул на часы:
– Без двадцати два. Хочется есть и пить.
– Не сомневаюсь. – Он закрыл глаза и снова открыл их. – Арчи.
– Да, сэр.
– Конечно, у меня болят ноги и спина; у меня все болит, но я предполагал, что так и будет, и могу это вынести. Что меня волнует, так это ступни. Нагрузка на них в сто раз больше, чем на твои; они были изнежены за многие годы; боюсь, что я переоценил их возможности. Они, наверное, стерлись, но я пренебрег опасностью, не снял ботинки. Теперь они как мертвые. Мои ноги кончаются у колена. Сомневаюсь, смогу ли я стоять, не то что идти. Ты что-нибудь знаешь о гангрене?
– Нет, сэр.
– Она развивается на конечностях при нарушении артериального и венозного кровообращения; правда, я думаю, что нарушение должно быть длительным.
– Конечно. Восемь часов явно недостаточно. Очень есть хочется.
Он закрыл глаза.
– Я проснулся от тупой боли, но теперь она просто невыносима. Я хотел пошевелить пальцами, но не уверен, что они у меня есть. Мысль о том, чтобы выкарабкаться отсюда и попробовать встать, полностью неприемлема. Я не вижу другой возможности, кроме как попросить тебя вытащить мои ноги наружу и снять с них ботинки и носки; и это ужасно, потому что я никогда не смогу их снова надеть.