Посмотрев почту, взглянув на настольный календарь и подписав три чека, которые я положил ему на стол, он взялся за меня.
– Прекрасная перспектива. Если иметь с ними дело поодиночке, то это может быть бесконечно. Ты сможешь собрать их всех здесь в шесть часов?
Я оставался спокоен. Я просто спросил:
– Кого всех?
– Тех женщин. Ты прекрасно знаешь.
Я все еще был спокоен.
– Мне кажется, что десяти из них было бы достаточно. Вы сами сказали, что две могут быть вычеркнуты.
– Мне нужны они все. Те двое могут помочь установить порядок, в котором подавались тарелки.
Я держался, я слишком мало спал, даже меньше, чем он, и я не был готов к шумной поре.
– У меня есть предложение, – сказал я, – я предлагаю отложить операцию до тех пор, пока ваши мозги не начнут снова работать. Посчитайте до пятисот – это может тоже помочь. Вы чертовски хорошо знаете, что они, все двенадцать, проведут этот день или в кабинете окружного прокурора, или принимая дома официальных представителей – по-видимому, большая часть из них – в кабинете окружного прокурора. И, наверно, они проведут там и вечер тоже. Вы хотите аспирину?
– Я хочу их, – прорычал он.
Я мог бы оставить ему самому труд приводить себя в нормальное состояние и подняться наверх вздремнуть, но все же он платит мне жалованье. Поэтому я взял лист бумаги, на котором кое-что напечатал, поднялся и передал его ему. В нем говорилось:
Пегги Чоут
Эллен Джаконо
Нора Ярет
Кэрол Эннис
Люси Морган
Фэри Фабер
ПРИКРЕПЛЕНЫ
Пайл
Вульф
Крайс
Шривер
Дарт
Хьюит
ОБСЛУЖИВАЛИ:
Вульф
Крайс
Шривер
Дарт
Хьюит никого
– Фэри Фабер исключается, – сказал я, – и я считаю что это не должна быть одни из пяти их, пусть даже Люси Морган и взяла последнюю тарелку. Возможно, как одна или две другие взяли тарелки после Пегги Чоут и обслужили людей, к которым они были прикреплены. Но кажется… – Я остановился, потому что он скомкал бумагу и выбросил ее в корзину для бумаг.
– Я их слышал, – прорычал он. – Мои способности, включая и память, не ухудшились. Меня просто вывели из терпения.
Для него это было как бы извинением и знаком того, что он начал приходить в себя. Но спустя несколько минут, когда зазвонил дверной звонок, и я, посмотрев в дверь, прозрачную с одной стороны, сказал ему, что это Кремер, и он велел принять его, и Кремер промаршировал в кабинет и нарочно устроил свою задницу в красном кожаном кресле и открыл рот, чтобы высказать невежливое замечание об умалчивании фактов, связанных с убийством, Вульф дал себе волю, и Кремер спросил его, какого черта он лезет в петлю, что было ново для меня, так как звучало несколько вульгарно для инспектора. Вероятно, он подхватил это от какого-нибудь хулигана.