Она изумленно посмотрела на меня.
– Он сжигает словарь?
– Вы правы. Но это еще ничего. Однажды он сжег кулинарную книгу, потому что там говорилось, что нужно срезать кожу с окорока перед тем, как положить его в горшок с бобами.
– Я не хочу приходить еще раз. – Она встала. – Я хочу видеть его сейчас. Я должна видеть его сейчас!
Я и сам не особенно хотел уговаривать ее уйти, поскольку она могла и не вернуться. Когда она позвонила, чтобы договориться о встрече, у меня появилась надежда, что Мэтью Блаунт станет нашим клиентом, а, судя по газетам и разговорам в городе, его дело требовало немалой работы, и он мог заплатить за это, даже несмотря на расценки Ниро Вульфа. Поэтому я не хотел прогонять ее, да и ее лицо взывало к сочувствию – не только опушенные уголки губ, но и выражение глаз. В глазах тех, кто приходит в нашу контору, всегда видна тревога, но ее глаза выражали подлинное отчаяние. Если я выпровожу ее, она направится в какое-нибудь жалкое агентство, где нет такого гения, как Вульф, и такого сыщика, как я.
– Хорошо, но я вас предупредил, – сказал я, взял со своего стола записную книжку, подошел к двери и открыл ее. Она вошла, оставив норковое манто на кресле.
Я пододвинул ей кресло, но, так как Вульф сидел близко к камину, я не смог посадить девушку напротив него. Он редко встает, когда входит посетитель, и, конечно, не сделал этого, когда на его коленях лежал на две трети выпотрошенный словарь. Он бросил еще несколько страниц в огонь, посмотрел на девушку и осведомился:
– Вы считаете, что слова «подразумевать» и «предполагать» взаимозаменяемы?
Она была на высоте и ответила просто:
– Нет.
– А эта книга утверждает обратное. Фу! Я предпочитаю не прерывать это аутодафе. Вам нужна консультация?
– Да. Речь идет о моем отце. Он… он был арестован за убийство. Две недели назад умер человек, он был отравлен…
– Извините, это мне известно. Я читаю газеты. Почему вы пришли ко мне?
– Я знаю, что отец никого не убивал, и хочу, чтобы вы это доказали.
– Неужели? Это отец послал вас?
– Нет.
– Его адвокат, мистер Комус?
– Нет, никто меня не посылал. Никто не знает, что я здесь. У меня в сумочке двадцать две тысячи долларов. – Она постучала по кожаной сумочке, лежащей на коленях. – У меня не было таких денег, но я кое-что продала. Я могу достать и больше, если будет нужно. Отец и мать, а также Дэн Комус не должны об этом знать.
– Это невозможно. – Вульф вырвал еще несколько страниц и бросил в огонь. – Почему они не должны знать?
– Потому что они не разрешат. Я уверена, что отец запретит. – Она сжала сумочку. – Мистер Вульф, я пришла к вам, потому что должна была сделать это. Я знаю, что должна рассказать вам то, о чем никому бы не смогла рассказать. Это первое хорошее дело в жизни, которое я делаю. В том-то и состоят мои проблемы, что я обычно не делаю ничего плохого и ничего хорошего, так что какой от меня толк? И мне двадцать два года, поэтому я принесла двадцать две тысячи долларов.