Она повернулась и пошла наружу. Фэрроу стоял и таращил глаза на ее спину, потом повернулся к Вульфу, развел руками и потряс головой.
– Господи боже, – сказал он, – приехали. Назвать меня болваном! Что я вам говорил? Назвать меня болваном!
За обедом, а потом за кофе Вульф продолжал свои рассуждения о Вольтере, начатые за ленчем. Главная проблема состояла в том, можно ли называть человека великим за умение владеть пером, даже если он подхалим, приспособленец, фальшивомонетчик или интеллектуальный хлыщ. За ленчем Вольтер был оправдан во всем, за исключением подхалимажа. Как можно назвать великим человека, который искал благосклонности герцогов и герцогинь, а также Ришелье и Фридриха Прусского? Но в кабинете за кофе Вольтер был осужден. В конце концов дело решило то, о чем речь совсем не шла за ленчем: у Вольтера не было вкуса и был очень плохой аппетит. Он был равнодушен к еде, он даже мог есть всего раз в день и почти ничего не пил. Всю жизнь он был очень худ, а в последние свои годы он превратился в настоящий скелет. Абсурдно называть его великим человеком, строго говоря, он вообще не был человеком, потому что он был лишен вкуса, а желудок его высох. Он был замечательным механизмом по плетению словес, но не человеком, не говоря уже о том, что не великим.
Я не могу это передать. Я должен либо дословно излагать застольные речи Вульфа – и вы будете или наслаждаться ими, или отвергать их – либо вовсе не упоминать о них. Обычно я этого и не делаю, но в этот вечер я подозревал, что они имеют особое значение. Докладывая ему о моем визите к Блаунтам, я конечно вставил и описание внешности Комуса: кожа да кости. Я подозревал, что именно поэтому Вульф ополчился на Вольтера. Не так сильна была связь, но она существовала, и это показывало, что даже за едой он не может отключиться от своих мыслей. Так я думал, и если был прав, то ничего хорошего в этом не было. Такого никогда не случалось раньше. Значит, он боялся, что рано или поздно ему придется проглотить нечто очень неприятное и для вкуса и для желудка – допущение, что Мэтью Блаунт не виновен.
Кофе еще не был убран, а он все еще занимался Вольтером, когда за несколько минут до девяти тридцати явился Чарлз У. Йеркс. Еще одним симптомом плохого состояния духа Вульфа был тот факт, что когда в дверь позвонили и Салли спросила, уйти ли ей, он чуть поднял плечи и сказал:
– Как хотите.
Это было совсем не в его духе, и когда я пошел встречать посетителя, то вынужден был следить за своим лицом, чтоб не возникло впечатление, что мы нуждаемся в сочувствии.