Ночью проходили роковой Цусимский пролив. Командир не сходил с мостика. Огни судов, курсирующих между Японией и Кореей, очень часто оказывались в нежелательной близости. «Адмирал Завойко» то замедлял ход, то совсем стопорил машину, чтобы пропустить пароход, пересекавший курс. Наконец на рассвете вышли в Восточно-Китайское море, судов стало меньше, и при дневном свете исчезла та таинственная угроза, которую всегда чувствуют моряки, заметив в темную ночь огни встречного судна.
Прошли ещё сутки. Появились летучие рыбки и светло-коричневые медузы. В воздухе повеяло дыханием близких тропиков. Ленивое темно-синее море пахло йодом и солью, а ночью сильно фосфоресцировало.
Заступивший на утреннюю вахту штурман, стоя на крыле мостика, снова вспомнил о Наташе. Она теперь далеко, в Харбине. Правда, может вернуться во Владивосток. А ему с возвращением в этот город придется подождать, Она правильно тогда сказала, что, наверное, всё случится не так, как он предполагает. Поняла, что он сам не верит тому, в чём старается её уверить. Когда теперь они встретятся?.. Впрочем, она может по железной дороге приехать в Шанхай. Но долго ли простоит посыльное судно в Шанхае? Скорее всего, через месяц-полтора уйдет обратно на Камчатку. Хоть написать бы ей из Шанхая, напомнить, что он жив, не утонул ещё. А адрес? Адреса нет…
Пятнадцатые сутки похода начались жарким дождливым утром. Резко изменился цвет воды: сначала она сделалась бледно-зеленой, а затем желто-коричневой. Стали всё чаще и чаще встречаться пароходы под разными флагами, большие и малые парусные джонки с высоко поднятыми кормами, огромными ажурными рулями, двумя или тремя мачтами, на которых чернели прямоугольные циновочные паруса. Наконец сквозь пелену мелкого парного дождя показался державшийся у входных буев Янцзы белый лоцманский пароходик. Подняли лоцманский флаг.
На мостик легко взбежал молодой француз, отрекомендовавшийся капитаном дальнего плавания Компаньолем. С командиром он заговорил по-английски, а с Беловеским вскоре перешел на свой родной язык. Находившиеся на мостике офицеры и матросы вслушивались в быструю речь чуть картавившего марсельца. Отвечая на его вопросы, Беловеский заметил одобрительную улыбку командира, немного понимавшего французский язык. Клюсс был доволен своим штурманом: этот разговор с первых же шагов поднимает престиж «Адмирала Завойко».
Лоцман удивлялся, что корабль идет прямо с Камчатки, из неизвестной бухты Калыгирь, что матросы и офицеры в таком живописном виде. На палубе пушка и медведи. В трюме, говорят, ценные шкуры диких зверей. Так вот какие сейчас русские! Очень похожи на пиратов или героев Джека Лондона. Но офицеры не утратили светских манер, и некоторые владеют его родным языком.