Когда он уехал, старший офицер Нифонтов похвастался, что встречался с ним во время войны на Балтике и знал его как одного из сотрудников штаба Балтийского флота.
— А не его ли старший брат генерал-лейтенант Тирбах? — спросил Якум.
— Должно быть, его, — согласился Нифонтов. — А где он сейчас?
— По моему, в Монголии. Я слышал, что он начальник штаба барона Унгерна и что попасть к нему в лапы страшнее, чем в семеновский застенок.
Нифонтов недовольно засопел, выдержал паузу и обратился к командиру:
— По-моему, Александр Иванович, капитан порта Тирбах не интересовался… самое… нашими политическими взглядами, а видел в нас только русских людей, попавших на чужбину.
Командир улыбнулся:
— Не интересовался, чтобы не нарушать приличий. А нам здесь, за границей, большего и не нужно. Кто мы такие, рано или поздно все узнают, в том числе и Тирбах. Но выступать с преждевременными декларациями я также не собираюсь. Сначала нужно выяснить обстановку на берегу.
— Я этому русскому Тирбаху не верю, — нахмурился комиссар.
— А вас, батенька, никто и не уговаривает верить… Но вот видите, уже подходит посланная им водяная баржа. Воды у нас в обрез, сами знаете.
Боцман и вахтенное отделение быстро приняли концы. Баржа стала к борту, и запыхтел её паровой насос, наполняя междудонное пространство «Адмирала Завойко» долгожданной пресной водой.
— Команде в бане мыться, белье стирать! — залилась дудка вахтенного.
36
Съехав на берег в штатском, Клюсс, Беловеский и Купцов вошли в вагончик поезда Вузунгской железной дороги. Клюсс намеревался в шанхайской конторе Центросоюза получить деньги из аванса, оформленного Якумом под привезенную с Командор пушнину. Купцов хотел выяснить, оставят ли его при шанхайской конторе или направят в Харбин, а штурман, как ротный командир, должен был в экстренном порядке заказать форменное обмундирование команде.
Вагон был почти пуст. В разных углах дремало несколько полупочтенных англичан, да старый капитан-норвежец раскуривал у открытого окна извергавшую искры трубку. Это был один из двух вагонов для европейцев, у входов висели таблички: «Туземцам вход воспрещен». Прочие же вагоны были битком набиты шумевшими и перекликавшимися китайскими рабочими, торговцами, огородниками и ремесленниками. Наконец поезд пошел.
— Известно ли вам, что это первая построенная в Китае железная дорога, — спросил Купцов, хорошо знавший Шанхай и его историю, — и что строили её дважды?
— Как же это? — заинтересовался Клюсс.
— Ещё в конце прошлого столетия эту дорогу построила англо-американская компания. Когда по ней понеслись пыхтящие и свистящие поезда, население было ошеломлено, а пекинские власти поняли, что скоро вся их огромная и послушная страна будет изрезана железными дорогами. Поезда повезут во все её уголки миссионеров, иностранных купцов, английских солдат. И вот китайский император выкупил у компании чугунку и повелел разрушить её дотла. Теперь ошеломлены были иностранные строители… Но скоро китайцам стало ясно, что лучше жить без императора, но с железными дорогами, пароходами, трамваями и прочим. И вот видите, едем!