Евгений Неелов ВО ГЛУБИНЕ РОССИИ
Совсем недавно в культурной жизни Карелии произошло весьма знаменательное событие. Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН выпустил в свет третий, заключительный том "Истории литературы Карелии" (Петрозаводск, 2000 г.), посвященный в основном русской литературе региона. Первый том — "Карельский и ингерманландский фольклор" написан Э.Г. Карху и опубликован в издательстве «Наука» (СПб, 1994 г.), второй том — "Финноязычная литература Карелии", написанный Э.Л. Алто, вышел в том же издательстве «Наука» в 1997 г.
В «Предисловии» редактор тома Ю.И. Дюжев вспомнил, что примерно в середине позапрошлого века в журнале «Современник» Н.А. Добролюбов заметил: "Вся литературная деятельность сосредотачивается у нас почти исключительно в двух столицах, и мы смотрим на это как на вещь совершенно нормальную, полагая, что этому так и быть должно, что это все в порядке вещей…" Не правда ли, эти слова старого критика и сегодня вполне актуальны: ведь если верить иным, особенно столичным, средствам массовой информации, литература и сегодня, в начале XXI века, «делается» прежде всего в Москве и Санкт-Петербурге, именно туда стремятся попасть все талантливые или хотя бы подающие надежды литераторы, испытывающие вечный, освященный классиком зов — в Москву, в Москву, в Москву!
Это глубоко ошибочное, тем не менее достаточно широко укорененное в массовом сознании убеждение не случайно, ибо оно является отражением и следствием более глубокой закономерности, великолепно сформулированной в свое время Некрасовым:
В столицах шум, гремят витии,
Кипит словесная война,
А там, во глубине России —
Там вековая тишина.
Для поверхностного массового слуха столичный «шум» заглушает тишину провинции, но для тех, кто умеет слушать, тишина России еще слышнее на фоне «шума». Ведь эта тишина, по Некрасову, особая:
Лишь ветер не дает покою
Вершинам придорожных ив,
И выгибаются дугою,
Целуясь с матерью-землею,
Колосья бесконечных нив…
И пусть сегодня колосья нив, которые, увы, уже не назовешь бесконечными, поредели, мать-земля еще способна (хочется в это верить) их питать и ветер по-прежнему не дает покою. Тишина России — это не мертвая тишина, она противоположна равнодушному покою, исполнена движения, рождающегося в общении с теми истоками, которыми и держится мать-земля: традициями, памятью рода, народа и семьи, прочитанными (без суеты) книгами, образами природы, знакомыми с детства. Именно в такой тишине-движении, в творческой тишине-непокое и рождаются духовные ценности.