— Вроде рясы и капюшона?
— Ряса — это что?
— Такой балахон.
Мальчик кивнул.
— В балахоне и в капюшоне.
Стрелок склонился вперед, и что-то в его лице заставило мальчугана едва заметно отшатнуться.
— Давно это было?
— Я… Я…
Стрелок терпеливо сказал:
— Я не обижу тебя.
— Я не знаю. Я не умею запоминать время. Все дни одинаковые.
Стрелок в первый раз сознательно задумался о том, как мальчик попал сюда, в это окруженное со всех сторон целыми лигами сухой, губительной для человека пустыни, место. Впрочем, делать это своей заботой он не собирался — по крайней мере, пока что.
— Попробуй предположить. Давно?
— Нет. Недавно. Я и сам здесь недавно.
Нутро стрелка опять запылало. Он почти совсем твердой рукой схватил жестянку и напился. В голове снова зазвучал обрывок колыбельной, но на сей раз вместо лица матери он увидел обезображенное шрамом лицо Алисы, которая была его женщиной в ныне несуществующем поселке Талл.
— Недавно — это когда? Неделю назад? Две?
Мальчик рассеянно смотрел на него.
— Да.
— Что — да?
— Неделю назад. Или две. Я не выходил. Он даже не напился. Я подумал, может, это призрак священника. Я боялся. Я почти все время боюсь. — Лицо мальчугана задрожало, как хрусталь у грани последней, разрушительно-высокой ноты. — Он даже костер не раскладывал. Просто сидел здесь, и все. Я даже не знаю, ложился ли он спать.
Совсем рядом! Так близко к человеку в черном стрелок еще не бывал. Несмотря на крайнюю обезвоженность, ладони показались ему чуть влажными и скользкими.
— Есть сушеное мясо, — сказал мальчик.
— Хорошо. — Стрелок кивнул. — Годится.
Мальчик поднялся, чтобы сходить за мясом, коленки слабо хрустнули. Великолепная прямая фигурка. Пустыня еще не иссушила его, не вытянула жизненные соки. Руки мальчугана были тонкими, но кожа, хоть и загорелая, не пересохла и не потрескалась. Крепкий парнишка, подумал стрелок. Он снова отпил из жестянки. Крепкий, и родом не из этих мест.
Джейк вернулся с чем-то, похожим на отдраенную солнцем доску для нарезки хлеба, где горкой лежало вяленое мясо. Оно оказалось жестким, жилистым и достаточно соленым, чтобы изъеденный изнутри язвами рот стрелка заныл. Стрелок ел и пил, покуда не почувствовал, что осоловел, и тогда опять улегся. Мальчик съел совсем немного.
Стрелок не переставал разглядывать парнишку, и мальчик тоже посмотрел на него.
— Откуда ты, Джейк? — наконец, спросил он.
— Не знаю. — Мальчик насупился. — Раньше знал. Когда попал сюда, знал, а теперь все стало таким неясным… как плохой сон, когда проснешься. Я видел уйму плохих снов.
— Тебя кто-нибудь привел?