— Да. — Мальчик посмотрел на него с обожанием и взвалил бурдюк на плечи.
— Не слишком тяжело?
— Нет. Нормально.
— Скажи честно, сейчас. Если получишь солнечный удар, нести тебя я не смогу.
— Не получу. Все будет нормально.
Стрелок кивнул.
— Мы идем в горы, да?
Стрелок кивнул.
— Да.
Они вышли из конюшни на неизменный гнетущий солнцепек. Джейк, достававший головой стрелку до локтя, шагал справа и чуть впереди; замотанные сыромятными шнурками концы бурдюка с водой свисали чуть ли не ниже колен. Два других бурдюка стрелок крест-накрест забросил за плечи, а подмышкой нес увязанную в попону провизию, придерживая сверток левой рукой.
Они вышли из дальних ворот постоялого двора и вновь отыскали расплывшиеся, затертые колеи почтовой дороги. Спустя, возможно, четверть часа Джейк повернулся и помахал домам. На исполинских просторах пустыни оба строения словно бы съежились.
— До свиданья! — крикнул Джейк. — До свиданья!
Они пустились в путь. Почтовый тракт поднялся на застывший продолговатый песчаный пригорок, и когда стрелок огляделся, то не увидел постоялого двора. Вокруг опять была пустыня, и только она.
С тех пор, как они покинули постоялый двор, прошло три дня, и очертания гор стали обманчиво четкими. Уже можно было разглядеть, как поднимается, превращаясь в предгорье, пустыня, и первые голые склоны, и прорывавшуюся в угрюмом торжестве эрозии сквозь верхний слой почвы каменистую коренную породу. Еще дальше вновь начинался короткий отлогий спуск, и стрелок впервые за много месяцев, а может быть, и лет увидел зелень — настоящую живую зелень. Трава, карликовые ели, возможно, даже ивы — все они питались сбегавшими с дальних склонов талыми водами. Далее во владение вновь вступали камни, во всем своем циклопическом великолепии россыпью взбиравшиеся к ослепительным снежным шапкам. Поодаль, слева, открывалась дорога к вздымавшимся на дальнем краю огромной расселины изъеденным солнцем и ветрами меньшим утесам из песчаника, столовым горам и сопкам. Этот овраг почти беспрерывно скрывала от глаз пелена дождей. По вечерам, перед тем, как уснуть, Джейк непременно проводил пару минут, завороженно наблюдая, как в ясном, прозрачном вечернем воздухе фехтуют пугающие слепящие молнии, белые и лиловые.
Мальчик оказался хорошим ходоком. Он не только был выносливым и упорным, но, более того, словно бы сопротивлялся изнурению, обнаруживая запасы спокойной, натренированной воли, чему стрелок полностью отдавал должное. Он мало говорил и не задавал вопросов, даже о челюсти, которую стрелок без конца вертел в руках во время вечернего перекура. Стрелок уловил, что его общество чрезвычайно льстит мальчику, возможно, даже приводит парнишку в восторг, и встревожился. Мальчугана поставили у него на дороге (