Он проснулся от толчков в плечо и не сразу пришел в себя.
— Очнись! — ласково говорил ему Сергей. — Что это тебе пригрезилось? Кричишь ажно на весь двор!
— Гадкий сон снился! — ответил князь, вставая. — А где мой слуга?
— Идет! Ты пока што оденешься, а я в минуту оборочусь!
Сергей ушел, и его сменил Дышло. Он принес с собою и большой кожаный, и малый холщовой мешки.
— Вот так здорово! — заговорил он, весело улыбаясь. — К добрым господам попали! Это не у воевод!
— А што?
— Што? У воевод-то у меня с их угощения только животы подводило, а тут — на! И рыбы тебе, и пирогов, и хлебова! А пить! Пей — не хочу! Вот как.
Говоря это, он развязал мешки и помог князю одеться. Князь надел зеленую шелковую рубашку с золотыми запонками на вороту и поверх легкий армяк; желтые атласные штаны и зеленые сафьяновые сапоги довершили его наряд, и он стягивал шелковый опоясок, когда за ним пришел Сергей.
— Идем, идем! Батюшка и то заждался!
Они вошли в ту же горницу, где теперь стоял накрытый и уставленный сулеями и кубками стол. Старик торопливо помолился на образа и захлопал в ладоши. Слуги стали вносить кушанья. Сначала принесли супы: ботвинью со свежею белорыбицею, уху и суп с ушками — и всего должен был отведать князь.
— Ты на походе, — говорил старик, — где не доспишь, где не доешь. Кушай на милость!
Потом стали нести пироги с начинкой: из каши, из налимьих печенок, из говядины, из луку. Потом принесли курицу с рисом, гуся с кашей, утку с яблоками, а там рыбу всякую и, наконец, поросенка, бараний бок и говядину.
Князь ел до изнеможения, а старик с сыном все уговаривали его еще покушать.
Наконец убрали кушанья, внесли варенья, оладьи и появились мед, вино и разные наливки.
Тогда старик обратился к князю:
— Что ж за наказы те, которые ты к воеводам возил? Война, што ли?
— Нет, про разбойника, казака Стеньку Разина. Слышь, опять поднимается. Так чтобы вели себя сбережением, друг другу помощь правили.
— С нами крестная сила! — воскликнул старик, крестясь. — Да неужто опять?
— Ох, не дай Бог! Помню тогда, лета три назад, его тут опасались мы. Сколько страхов было, и не приведи Бог!
— Чего три года! — сказал князь. — Тогда он без силы был. А вот всего год, как он в Астрахани был, воеводам повинную принес, а те возьми да его со всеми, почитай, стругами да молодцами на Дон отпустили. Чего со стругами! Пушки ему оставили, казны не отняли. Он ушел да сейчас две кошмы и разбил. Я им государеву грамоту возил: корит он их в небрежении. А они: завсегда, говорит, так делают, коли повинится кто! Завсегда! — разгорячился князь. — Да ты знай с кем. На то ты воевода. Упустили его, теперь лови! А с Дону отписывают, что великую силу сбирает на Волгу идти! Народ мутит!