Люк без устали носился по траве, пока щеки не стали пунцовыми.
Постелив на траву одеяло, я растянулась на нем вместе с Джесси. Его нога была еще в гипсе. На лицо Джесси падало солнце, отражаясь в глазах яркими блестками. Мы оба смотрели на Люка. Управляя змеем, мальчик нарезал круги по лужайке огромными шагами в стиле греческих олимпиоников.
— Как насчет церкви «Истертайм»? — спросил Джесси. — Она здесь недалеко.
Джесси вспомнил о сделанном предложении впервые с того дня в горах.
— А если пойдет дождь? — спросила я. — Что скажешь насчет «Старой миссии»?
— Католики? Это скучно. Сладкая, будь нежнее.
Откинувшись на одеяло, я задумчиво смотрела в небо.
— Тогда у тебя дома. С проповедью, разумеется.
— Сначала я должен выбрать музыку.
— Только не Хендрикс.
Джесси раскрыл рот, собираясь возразить.
— Нет. И конечно, не Клэптон.
— Тогда забудь о Пэтси Кляйн.
— «Мотаун»?
— Договорились.
Сражаясь со змеем, к нам подошел Люк. Он смотрел вверх.
— Какую самую длинную струну можно к нему приделать?
— Не знаю, — ответила я. — Наверное, метров сто. Как ты считаешь, Джесси?
— Думаю, да. Хочешь отправить его подальше?
Люк задумался.
— Если змей окажется высоко, мама увидит его из рая?
Настала минута, когда знание и эмоции с непредсказуемым результатом объединились в одно целое. Глядя в застывшее лицо ребенка, я чувствовала, как заныло сердце. В ушах зазвучала услышанная когда-то молитвенная строка: «In paradisum deducant teangeli…»
Молитва из католической погребальной службы. «Позволь ангелам ввести тебя в рай…»
Притихший Люк смотрел на меня.
— Да, — ответила я. Что-то заставляло меня верить. — Уверена, так и есть.
— Мне пришло это в голову, — сказал Люк.
Он перевел взгляд обратно на змея. Я посмотрела туда же.
«Да примет тебя хор ангельский…»
Я смотрела на красно-синий воздушный змей с серебристым хвостом и размышляла. Кто знает, возможно, парящий в своем небесном танце змей и был ее яркой душой, подававшей знак из своего нового дома.
Да окажутся правдой слова молитвы.