– Так, говорят, прогнали ж его?
– Сегодня прогнали, завтра — обратно позовут, — философски заметил отрок. — Не того, так другого.
– А много ль на усадьбе людей?
– Да есть, — на этот раз боярич ответил уклончиво, похоже, и сам точно не знал, о чем тут же и проговорился: — Мирошкиничи, псы, тоже в тех местах починки устраивают. Смердов моих сманивают, чтоб им пусто было! Вот этим ты там тоже займись!
Миша только головой покачал — понятно.
Договорились — парни и Марьюшка уезжают в дальнюю вотчину прямо завтра, вместе с караваном ладожского торгового гостя, а Миша… что ж, Миша уж по зимнику, ежели не успеет за неделю дела свои неотложные справить. Борис — видно по нему — и тому был рад, главное, не отказался «дядько», да от должности-то такой — тиун — кто откажется? Хорошо — человек Мисаил верный, да и Авдей с Мокшей тоже, кажется, из таких. А раба… кто ее знает? Ну, уж ладно — пусть будет, до кучи.
После встречи с Борисом, Миша не поленился, дошагал до Лубяницы — благо рядом — заглянул в мастерскую стеклодува Симеона. Мастера, правда, не было, да и черт с ним. Поговорил с подмастерьями о том, о сем, что надобно — вызнал, отправился на вымол довольный.
Вечером, у костра, Михаил вручил грамоту Авдею, подробно объяснив предстоящий путь. Опять же — со слов боярича. К слову сказать, так уж долго объяснять и не пришлось — Авдей (да и Мокша) тот путь хорошо знали — «это, как в Заволочье, только на Матицу повернуть». На Матицу — на Большую Медведицу, на звезду Полярную — на север.
Перед сном снова говорили о водянике — мол, многих уже утащил — и все, как на подбор, либо детей, либо молодых и красивых девок.
– Ну а кого ж еще-то? — с некоторым цинизмом ухмыльнулся Авдей. — Ты б, Мокша, ежели б водяником был, мужиков бы таскал? То-то же! А чадушки… так мелкота в основном и тонет. Оставят без пригляду детушек трехлетних, они и…
– А я слыхала, уж совсем-то малых водяник не берет, — Марьюшка вышла из шалаша, села рядом. — Только тех, кто уже в разуме.
– И где это ты слыхала? — Михаил просто так спросил, поддержать беседу, на самом-то деле не особо-то его и интересовали всякие там предрассудки и пережитки язычества, другими мыслями голова забита была.
– На торжище как-то болтали, — обняв себя за коленки, пояснила девушка. — Я слыхала.
– Смотрите там поосторожней, в пути-то, — Миша посмотрел на ребят. — Дорога трудная.
Пригладив рыжие вихры, Мокша пренебрежительно отмахнулся:
– Да чего там трудного-то? Все по рекам. С ладожским гостем — до Ладоги, потом — тиунами да биричами — к погосту Пречистенскому, ну и дальше… У нас — грамота! Чай, не изгои, попробуй, обидь кто? В княжьем суде живо найдем правду.