Старик сам отхлебнул из стакана и продолжал:
— Когда я стал пролистывать шестой том, то скоро наткнулся на множество пометок. Вот этих самых, сделанных тонко заточенным карандашом. Я не сразу понял, что это за знаки. Но они были мне определенно знакомы.
Наконец до меня дошло — это же стенография. Не просто стенография, а русская стенография. Но самое главное, что привело меня в полное замешательство, это был мой почерк и даже мои мысли!
Терпение, Готфрид. Наберись терпения.
Вот здесь между страницами я наткнулся на клочок бумаги. Это заполненный рецептурный бланк на приобретение сильнодействующего обезболивающего лекарства на основе амфетамина. Он выписан на мое имя и скорее всего был использован здесь в качестве закладки. Сомнений оставалось все меньше — эта книга принадлежала мне в будущем! Понимаю, звучит парадоксально — принадлежала в будущем, — но по-другому не скажешь. Да и ты ведь уже сталкивался с чем-то в этом роде, так что не стану задерживаться на пустяках.
Короче говоря, эти записи на полях сделаны мной скорее всего вскоре после 1960 года. На рецепте дата: август 1962 г. Принимая во внимание лекарство и мой возраст в то время, не думаю, что я протяну сколько-нибудь долго после шестьдесят второго. Но это не главное. Главное вот что.
Эрих пододвинул лампу и ткнул пальцем в одну из страниц.
— Вот это место! Дословно здесь написано следующее: «Эрна Виттер останется жива и вместе с Ойгеном родит мне внука Вильгельма и внучку Августу!» Ты понимаешь, что это означает?
— Я не понимаю, при чем тут твои внуки и при чем тут моя Эрна! — еще раз посмотрев на карандашные завитки и черточки, удивился тогда профессор.
— Твоя Эрна при том, что в подчеркнутой рядом строке из текста Шнайдера говорится: «Молодая женщина была отправлена в Равенсбрюк, и дальнейшая ее судьба неизвестна». А несколько раньше написано следующее: «Поступок Элеоноры Вагнер трудно объяснить иначе, как импульсивный жест доведенного до отчаяния человека». Автор немного исказил вашу фамилию, сделав ее звучание более привычным уху, — вы наверняка много раз сталкивались с этим и раньше. Он также использовал второе имя вашей дочери, а может, просто перепутал его с именем твоей жены, Обычные неточности, касающиеся маленьких людей. Тут рядом есть еще пара фраз, например, о дочери профессора Мюнхенского университета. Так что все сходится — речь идет именно об Эрне. Автор упоминает о ней и некоторых других немцах, кто хоть как-то высказался против политики Гитлера в самом конце войны. Этим Шнайдер иллюстрирует, кстати, вовсе не недовольство населения, а как раз наоборот — подчеркивает единичными исключениями правило: народ сохранил лояльность режиму до последних дней.