– Я привыкла экономить. До прошлогоднего повышения жила на жалованье патрульного полицейского. А еще раньше, до полицейской академии, работала в двух местах за минимальную зарплату. Просто надо уметь экономить.
Сэм кивнул и спросил:
– Узнала сегодня что-нибудь новенькое?
– Нет. А ты?
– Ничего. Надеюсь, осведомитель Брэшера надежен. Не хочется думать, что все эти страдания напрасны.
– Жизнь со мной входит в твои страдания? – вежливо осведомилась Даллас.
– После этого ужина у меня такое хорошее настроение, что жизнь с тобой кажется премией, – усмехнулся Сэм. Даллас удивленно заморгала.
– Не привыкай, Перри. Чувство новизны быстро проходит.
– Никто не запрещает наслаждаться, пока оно не стерлось.
– Правда. Только в субботу и воскресенье готовишь ты. Моя щедрость не беспредельна.
– Как и твоя блузка, – прошептал Сэм, окидывая взглядом застиранную трикотажную голубую блузу, туго обтягивающую торчащий живот. – Просто не верится, что ты не беременна.
– И правда, – согласилась Даллас. – Полли сегодня сказала, что я вот-вот разрожусь.
– У нее у самой огромный живот. Когда она должна родить?
– Недели через четыре-пять. Она сегодня была у врача, и он сказал, что она родит в срок или даже раньше.
– Она рада?
– Нет. Полли выглядела… печальной.
– Она продаст ребенка, – убежденно произнес Сэм.
Даллас почему-то было трудно прийти к такому же выводу. Возможно, потому, что она испытывала симпатию к соседке, несмотря на отвращение к ее образу жизни. Даллас считала, что большинство людей в любых, самых сложных обстоятельствах имеют выбор и совершенно не обязательно становятся наркоманами или проститутками. Она знала многих приличных, законопослушных граждан, выбравшихся из ужасного окружения, и потому с трудом воспринимала расхожее оправдание – «жертва общества».
Ее собственное прошлое не было веселым пикником. И не счастливый поворот судьбы спас ее от улицы. Ей пришлось чертовски много потрудиться, чтобы стать кем-то в этой жизни без посторонней помощи, и Даллас твердо верила в то, что человек может сделать себя сам.
Но это не означало, что у нее нет жалости. Полли ей действительно понравилась, однако можно было не сомневаться: если та поступит незаконно по отношению к беспомощному младенцу, Даллас арестует ее без колебаний.
Сэм отодвинул пустую тарелку и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
– Очень вкусно, Даллас. Спасибо.
– Пожалуйста.
– Видела еще кого-нибудь из соседей?
– Сегодня было тихо. Внизу встретила Блайвенс и поздоровалась, но она только пробурчала что-то и прошла мимо.
– Просто луч света наша Блайвенс, не так ли?