Матт пожал плечами.
— Я поговорил с твоим Амендозой, и он согласился отпустить тебя до следующего понедельника.
— Ты шутишь? Ты что, правда поговорил с доктором Амендозой?!
— Конечно.
— Конечно «ты шутишь» или конечно «поговорил»?
Матт тряхнул головой.
— Твой страшный доктор тоже заметил, что ты не в себе последние дни. И кстати, прими к сведению: он считает тебя многообещающим врачом.
— Нет, ты шутишь…
— Это я узнал от медсестер. Амендоза всем в больнице говорит, что ты классный хирург!
— Всем, кроме меня, — вздохнул Элиот.
— Ну вот для того я и сижу здесь, чтобы помочь своему другу обрести почву под ногами.
На горизонте сквозь тучи пробивался розоватый свет, что предвещало хороший день. Матт порылся во внутреннем кармане пиджака и достал билет на самолет.
— Доверься мне, я знаю, что тебе сейчас необходимо.
Элиот почувствовал, что сдается, но все же выдвинул последний аргумент.
— А как же Растакуэр? — спросил он.
— Не волнуйся за своего питомца. Я каждый день буду приезжать и кормить его.
Наконец Элиот взял протянутый Маттом билет, радуясь про себя, что у него такой хороший друг. В голове промелькнуло воспоминание о том, как десять лет назад они встретились во время трагических обстоятельств, о которых он никогда никому не говорил. Элиоту хотелось сказать другу что-нибудь особенное, чтобы поблагодарить его за трогательную заботу, но он не нашел слов. Матт первым прервал молчание.
— Если бы я тебя не встретил, знаешь, где бы я был сейчас? — Поскольку Элиот ничего не ответил, а только пожал плечами, француз продолжил: — Я бы уже давно не жил.
— Прекрати, а?
— Но это правда. Согласись…
Элиот искоса разглядывал товарища. Помятая одежда и красные глаза говорили о том, что этой ночью Матт не спал. Элиота также обеспокоила непонятно откуда возникшая опасная манера вождения друга, да еще и в пьяном состоянии, эти мысли о прошлом и о смерти…
Наконец врач догадался: у Матта, похоже, тоже не лучшие времена. Смех и хорошее настроение друга скрывали горечь и боль, которые порой отражались в его в глазах.
— Хочешь, расскажу одну вещь… — разоткровенничался француз. — Просыпаясь каждое утро, я смотрю на небо и на море и говорю себе, что я вижу все это только благодаря тебе.
— Ты пьян, Матт!
— Да, я пьян, — согласился он. — Ты спасаешь людей, а я пью. Потому что я не умею ничего другого, как кадрить девушек и жить в свое удовольствие…
Он помолчал немного и добавил:
— А знаешь, возможно, это моя миссия: беречь тебя и заботиться о тебе, насколько это возможно.
Чтобы не выказать своего волнения и избежать тягостного молчания, Элиот решил перевести разговор на что-нибудь более простое и непринужденное.