— Мне не нужен врач. Мне нужно, чтобы ты меня выслушал.
— О, я слушаю тебя, и еще как! На мой взгляд, твою голову должен осмотреть врач.
Она оскалила зубы в недоброй усмешке.
— Ты говорил, что хочешь знать правду.
— Да, говорил. Но мне нужны факты, а не досужие вымыслы.
— Получается, ты не готов признать факты, которые не вписываются в твою теорию?
«Ага, проняло», — с удовлетворением отметила она.
Губы его сжались в тонкую, неразличимую полоску.
— Хорошо. Ладно. Давай выкладывай.
Но теперь, когда она безраздельно завладела его вниманием, предстоящая задача представлялась Мэгги огромной и непосильной. Она коснулась ожерелья на шее. Чтобы подбодрить себя?
— Даже не знаю, с чего начать.
Выражение его лица не смягчилось, но в зеленых глазах, когда она встретилась с ним взглядом, светились терпение и спокойствие. Это были его глаза, Калеба.
Глаза полицейского.
— Обычно лучше всего бывает начать с начала, — заметил он.
Маргред открыла рот. И не произнесла ни слова. На дне лужицы, оставшейся после отлива, краб деловито перебирал раковины, простукивал их, открывал, отбрасывал в сторону.
— Вероятно, нам лучше присесть, — предложила она.
Он удивленно приподнял брови, но потом сложил свое длинное тело пополам и сел, вытянув больную ногу, и подошвы его мокрых ботинок царапнули по белым стенам известняковых фортов, выстроенных морскими уточками.[17] Солнечные зайчики играли в прядях его влажных волос, бросая сочные оттенки красок на лицо. Шея у него была сильной и слегка загорелой. И такой соблазнительной, что ей захотелось проверить ее температуру губами.
Маргред опустилась на песок в нескольких футах от него — ей надо было иметь возможность обдумывать свои слова — и расправила юбку, чтобы та высохла.
Калеб ждал, и его молчание угнетало ее.
Она поддела ногтями свободный конец белой нитки в поисках конца. Начало. У ее народа было мало печатных текстов. Их история передавалась и сохранялась из поколения в поколение, из одной инкарнации в другую в вечной песне китов. Как она прозвучит для Калеба?
Маргред глубоко вдохнула.
— До начала… словом, до начала времен, до появления всего сущего Дух Создателя коснулся лика вод.
Губы Калеба дрогнули.
— Мэгги… когда я говорил о начале, я не имел в виду, что начинать следует с Книги Бытия.
— Что такое Книга Бытия?
Его лицо снова замкнулось, словно раковина.
— Не обращай внимания. Продолжай.
Мэгги от досады и недовольства прикусила губу. В прошлые века, когда представители морского народа являлись сыновьям и дочерям хумансов,[18] их встречали с благоговейным страхом и обожанием, вожделением и ужасом. Маргред, в общем-то, не рассчитывала на обожание со стороны Калеба, но она оказалась не готова и к тому, что он рассматривает ее так, как ученый рассматривал бы какой-нибудь новый, доселе не известный ему вид морской флоры.