Она обнаружила, что легче всего вообще не смотреть на него.
— Из ничего Он создал элементы. И по мере того как каждый элемент обретал форму и содержание, из него появились люди — дети земли и моря, воздуха и огня.
— Люди… — эхом откликнулся Калеб. — Ты имеешь в виду Адама и Еву?
Она отрицательно покачала головой.
— Человечество появилось позже. Много позже, после того как жизнь выползла из моря и зашагала по суше. Но потом Создатель вдохнул свою бессмертную душу в смертную глину. Многие элементали презрительно отнеслись к его новому творению — особенно дети огня. Дети воздуха защищали решение Создателя, назначив себя герольдами и хранителями человечества. В то же время дети земли и моря, вынужденные обитать с вами в непосредственной близости, предпочли, по возможности, попросту избегать вас. — Маргред пожала плечами. — Иногда это невозможно. И тогда рождаются легенды… или дети. Твоя собственная мать…
— Мег, — сказал Калеб.
— Твоя мать пришла к твоему отцу из моря. — Вот теперь Маргред осмелилась взглянуть на него. — Как я пришла к тебе.
Глаза его превратились в сверкающие кусочки зеленого льда.
— Ты хочешь сказать, что моя мать, Алиса Хантер…
— Атаргатис.
— То есть вы… русалки? — В голосе его явственно прозвучало недоверие.
Маргред кивнула.
— Собственно, не совсем русалки. Мы — селки.
— Какая разница?
— Обитатели моря могут принимать разные формы. Рыб, млекопитающих или…
— Докажи.
— Прошу прощения?
— Превратись… во что вы там превращаетесь?
Ей очень не понравился его тон.
— В котиков.
— Отлично. Обернись котиком.
Маргред напомнила себе, что должна сохранять спокойствие и самообладание. Ему нужны факты, сказал он. Доказательства. Такова была его натура, такова была особенность его работы.
Не в ее привычках было оправдываться или что-то объяснять. Но ради него…
— Я не могу, — неохотно признала она. — В последний раз, когда я приплыла на остров, в ту ночь, когда на меня напали, у меня украли шкуру. А без своей котиковой шкуры я не могу пройти Обращение.
Он высокомерно приподнял брови.
— Как кстати! Очень удобно, должно быть.
— Не для меня, — резко бросила она. — Равно как, смею полагать, и для твоей матери.
— Оставь мою мать в покое.
— Не могу, даже если бы и хотела. — Желание переубедить его заставило Маргред нарушить привычные для ее народа рамки поведения, и она, потянувшись к Калебу, накрыла его руку своей. Рукав его был жестким и липким от соли, а мускулы — твердыми как сталь. — Море у тебя в крови, Калеб.
— Может быть, — чрезвычайно сухо ответил он. — Но я не превращаюсь в котика и не вою на полную луну.