Калеб рассмеялся и крепко обхватил ее своими огромными ручищами. Его член уперся ей в нижнюю часть живота.
Маргред с изумлением отметила про себя, что ей удивительно хорошо в его объятиях. Хорошо ощущать его поддержку, быть окруженной его теплом и запахом…
Она потерлась носом о его рубашку.
Он бережно поцеловал ее в затылок, а потом запрокинул ей голову, чтобы взглянуть в лицо. Под его взглядом ей вдруг стало неуютно и неловко.
— Что же мне с тобой делать, девочка ты моя Мэгги?
Ее рука скользнула вниз по его форменным брюкам.
— Я бы сказала, что это очевидно.
От наслаждения он прикрыл глаза, но потом отстранился.
— Если я попытаюсь взять тебя вот так, стоя, то все закончится тем, что мы оба упадем на песок. Не говоря уже о том, что после этого я целую неделю не смогу ходить.
Маргред провокационно приподняла брови.
— Ну и что?
Он улыбнулся одной из своих редких улыбок.
— А то, что нам придется как-то тащиться вверх на утес, чтобы сесть в джип.
Маргред нахмурилась. Ее редко волновало, получал ли сексуальный партнер удовлетворение. Тем не менее ее укололо то, с какой легкостью Калеб отказал в удовольствии и себе, и ей.
Он убрал прядку волос с ее лба, и этот жест получился таким нежным, что сердце у нее снова сладко заныло.
— Кроме того, в следующий раз мы непременно займемся любовью на кровати. — И тогда я хотя бы смогу снять брюки.
— Ты можешь снять их прямо здесь.
— Только в том случае, если буду готов заплатить пять сотен долларов за совершение непристойного деяния.
Она вновь удивленно приподняла бровь.
— А я и не думала, что твоя нагота стоит так дорого.
— Милая, ты в любое время можешь любоваться мною бесплатно. Но не здесь. — Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутой руки. — А где твои туфли?
— У меня их нет.
— Люси что, не могла одолжить тебе пару теннисных туфель?
— Она пыталась… — Воспоминание об этом вызвало улыбку на лице Маргред. — У твоей сестры очень большие ноги.
— Она в них выросла, в этих туфлях. Как насчет пары резиновых сандалий?
Они натирали перепонку между пальцами ног, которую селки между собой называли «паутинкой». Поэтому Мэгги лишь молча пожала плечами.
— Ладно, оставим это. — Калеб заправил в брюки выбившуюся рубашку и перевел взгляд с ее босых ступней на каменистую тропинку. — Я поднимусь один, объеду вокруг и подберу тебя здесь.
Он снова о ней заботился.