— Скорее подтверждает, — по-прежнему упорствовал Уилби, бесцеремонно перебив начавшего что-то говорить англичанина. — Возьмите пулемет, отличный современный пулемет. Поставьте обычную стрелковую мишень с черным яблочком посредине. Ну, выпустите сто, двести, тысячу пуль. Это ли не организованная и целеустремленная масса! Но подойдите к цели. Если вы даже прекрасный стрелок, очень немногие пули окажутся в яблочке. Что поделать: закон рассеивания. Так и с людьми, с массами... Как ни направляй их, очень немногие достигнут цели, попадут в яблочко. Разве не так?
Подавшись вперед, Уилби усмехался, блестя глазами.
— Да это же бред! — наклонившись к Жарову, негромко произнес Максим, как только Григорий перевел тираду американца.
— Какая тут истина, — спокойно возразил Березин, — если вся философия построена на ложных посылках. Нельзя же законы физики механически переносить на законы общественной жизни, а уж если рассуждать, используя ваш образ, зачем же брать столь мелкую цель? Возьмите большую. Тогда и закон рассеивания потеряет значение: ничто и никто не минует цели.
— Таких целей не существует.
— Есть, и много таких целей: дружба народов, их стремление к миру, весь труд на их благо, наконец, коммунизм — вот цель, мимо которой не может пройти человечество, как бы ни было велико временное расхождение путей, по которым оно движется вперед.
— Пропаганда! — отмахнулся Уилби.
— А по-моему, крепко, — вмешался в разговор и лейтенант Мартин Ривер, коренастый блондин с твердым взглядом серых глаз. — Крепко и верно. У русских все построено на разуме, и все — для всех, а у нас — на игре страстей, и все — для немногих. Нет, я поддерживаю ваши мысли, — поднимаясь, обратился он к Березину. — Знаю, их одобрили б и все рабочие механического цеха в Нью-Йорке, где я до войны работал инженером. Ваше здоровье!
Четвертый из незваных гостей — лейтенант Фрэнк Монти. Рыжий долговязый офицер из тех янки, про которых говорят, что у них прежде всего замечаешь зубы. Вначале он был шумен, а потом приутих и заскучал. Улучив момент, подошел к Жарову с Якоревым и молча потянул их к двери. Обернувшись, Максим перехватил недовольный и завистливый взгляд Уилби, которого в чем-то опередили. Фрэнк провел офицеров в свою комнату, то и дело приговаривая по-немецки, видимо, привычное восклицание: «Айн момент!» В комнате, замусоренной окурками, консервными банками и обрывками бечевы и бумаги, — гора чемоданов. Монти снял один из них и, расшаркиваясь, самодовольно открыл крышку.
— Хотите, очень дешево! — предложил он по-немецки, указывая на часы.