— Разве господа офицеры не владеют своим языком? — обратился к ним Березин на чистом английском.
— О'кей! — немало подивились вошедшие звукам родной речи.
Приехав из Пльзня, они остановились здесь же в гостинице. Им хочется побыть в компании русских и чешских офицеров.
Все знакомства американцы начинают с тоста, и они наперебой предлагали виски. Понюхав из налитой рюмки, Юров поморщился.
— Чистый сырец! — скривил он губы. — Нальем лучше русской.
Двух американцев Максим узнал сразу. Он видел их за столом на приеме у Конева. На Эльбе, в Торгау. Вот встреча!
Березин поднял бокал за победу, за дружбу между народами, за всех, кто честно боролся против фашистской Германии. После тоста общая беседа стала совсем непринужденной, весь разговор шел больше по-английски, а Березин превратился в активного собеседника и переводчика. Когда говорила Власта, ее с чешского на русский переводил Вилем или Евжен, а с русского на английский — уже Березин.
Старшим из англосаксов по возрасту и по чину был майор Уилби: высокий грузный мужчина с лысой головой и крупным мясистым лицом. Человек бурного действия, он почти не сидел в кресле, а все время метался по комнате. Майор явно был раздражен и раздосадован, хотя пытался скрыть это и сдержать свои чувства. Усевшись наконец в кресло, он начал доказывать Березину, что истинная справедливость присуща не массам, а лишь избранным и сильным личностям, способным руководить массами, подчинять их своей воле. Березин долго и убежденно возражал. Он говорил о силе масс, выигравших эту войну, об их могуществе и стойкости, о героизме советских людей, о Коммунистической партии.
Откинувшись в кресле, Уилби криво усмехнулся.
— Нет, нет, — качал он головой, — не верю в массы: конгломерат из песка и камня, просто конгломерат. Только у хозяина с кнутом такая масса становится силой.
— Вся история опровергает вашу мысль, — парировал Березин.
— История что кокотка, она непостоянна, — и Уилби извинительно взглянул на Олю и Власту, отошедших к окну.
— История — из тех видов оружия, — с философическим спокойствием доказывал Березин, — пренебрегать которым весьма опасно.
— Оставим историю, господа, — потирая лоб рукою, лавировал Уилби. — Даже самая организованная масса не идет к цели одной дорогой. Сколько единиц в ней, столько и направлений.
— Это верно! — поддакнул вдруг молчаливый англичанин, облизывая сухие губы. Сутулый, жилистый, длиннорукий, он малоподвижен и несловоохотлив. У него маленькая голова с костистой физиономией, надутые губы.
— Нет, мистер Джон Роу, неправда, абсурд! — повернулся к нему Березин. — Жизнь опровергает это.