Местность непривычная. Открытая. Все на виду. Впереди река Бахлуй, с широкой болотистой поймой. Противник глубоко зарылся в землю. Засел на колючую проволоку, за минные поля, за железобетон.
Еще не было приказа наступать, но все, что делалось, говорило о скором наступлении. Оттого никто и не сидел сложа руки.
С восходом солнца приехал командующий фронтом генерал Малиновский. Жаров знал его еще с Днепра. Суровый командир: послаблений от него не жди. Нетерпим к медлительности, к бездействию и растерянности. У него каждый офицер должен все знать и все уметь.
Командующий напомнил, что враг силен, хорошо укрыт и уверен: наступления тут пока не предвидится. Значит, ничего не менять и теперь. Ни огня, ни действий. И в то же время весь полк, вся дивизия каждый день и час должны быть готовы к бою.
Разговор был недолгим, но Жарову ясно, последуют дни и ночи напряженной работы, особенно с людьми, с командирами. Штаб полка обучал офицеров, тренировал, проверял их подготовку.
Во время одной из бесед по уставам Хмыров обнаружил довольно слабые знания. Жаров выразил неудовольствие. Что за командир, если плохо знает боевой устав!
Березин решил поговорить с офицером и вызвал его к себе. Разговор шел в блиндаже с глазу на глаз. Хмыров, растерянный и подавленный, стоял, не зная, куда девать свои большие руки.
— Плохо у вас получается, Хмыров.
— В бою докажу свое.
— Чужой кровью?
— Я и своей не жалею.
— Мужество командира не в том.
— Не совсем понимаю вас, товарищ майор.
— А здесь все ясно. У вас большой опыт, большие знания, но вам после курсов показалось, что новая должность требует минимума сил, а их не хватило, чтобы как надо поставить дело в роте.
— Вы же сами хвалили!
— Да, хвалил. Сначала нравилось личное мужество, выдержка. А пригляделся: по старинке воюете. Правда, подчас действуете эффектно, но вместо системы — минутный порыв. Вспыхнете ракетой и тотчас погаснете. Что получается — люди растут, а вы на месте топчетесь. Не горите, а тлеете. Скажите, разве вас не мучит совесть?..
— Но что же я сделал такого; чтоб только нападать на меня и нападать? — раздраженно выпалил Хмыров.
— Эх, товарищ Хмыров, — покачал головой Березин, — почему ж вам кажется, что вас судят лишь за то, что вы сделали? Командира еще больше судят за то, чего он не сделал. Должен был, мог, а не сделал. За такого всегда опасайся, что он просчитается в большом деле. Чтоб другим светить, надо самому гореть. А командиру не только светить нужно, а светить и вести. Хотите быть таким — нужно воевать во всю силу! Выбора нет: или — или.