— Не знаю, — сказал Скайуокер. — А почему не попробовать?
Джинзлер покачал головой.
— Этим я не могу рисковать, — сказал он. — Мастер Скайуокер, я должен увидеть этот корабль. Я должен…
Он вновь покачал головой.
— И как вы собирались выкрутиться? — поинтересовался Люк. — Думали, мы не заметим, что вы — не настоящий посол?
— Я думал, что вы не получите это письмо вовремя и не доберетесь сюда до истечения срока, назначенного Формби, — сказал Джинзлер. — А если и доберетесь… — Он неловко пожал плечами. — Надеялся, что вы поймете.
— Поймем что? — возразила Мара. — Вы ведь даже не сказали то, что мы должны понять.
— Я знаю. — Он бледно улыбнулся. — Довольно глупо с моей стороны, я полагаю. Но это все, на что я мог надеяться.
Мара посмотрела мимо него на Скайуокера ощущая во рту кислый вкус. С этой ролью, знала она, вполне мог бы справиться профессиональный актер. Так же как и большинство мошенников, которых она повидала в своей жизни. Но актерских способностей и тяжелых вздохов совершенно недостаточно, чтобы одурачить джедая. Как бы Мара ни старалась, она не могла игнорировать факт, что ее сенсоры вылавливают в сознании Джинзлера то же эмоциональное смятение, которое проступало на его лице и в его словах. Этот человек безрассуден, не слишком дальновиден, возможно, даже полный кретин. Но кроме того, он совершенно искренен.
Но ведь и она была искренна все то время, что служила Палпатину в качестве Руки Императора Мара выполняла все, что он ей приказывал, включая убийства продажных чиновников и повстанцев, — со всей искренностью, какую можно ожидать от кого-либо.
Нет, сама по себе искренность не играет большой роли. На самом деле, если вдуматься, она вообще не важна.
— Мара? — спросил Люк.
— Нет, — сказала она твердо. — Если он не расскажет нам… прямо сейчас… почему ему нужно быть на борту этого судна, я за то, чтобы выкинуть его вон.
Глядя на Джинзлера, она подняла брови:
— Ну?
Морщины вокруг глаз Джинзлера сделались глубже, а его плечи слегка поникли.
— Я не могу, — тихо сказал он. — Это просто…
Джинзлер умолк, глядя через плечо Мары.
— Аристокра Формби, — произнес он, и нерешительность, боль разом исчезли из его голоса хотя и не из его чувств. — Ну и что там с нашими гостями?
Развернувшись, Мара увидела Формби, взбиравшегося к ним по ступеням, причем в его лице и походке угадывалась странная напряженность.
— Они летят с нами, — ответил он.
— Что, все они? — спросил Скайуокер.
— Очевидно, это именно то, что вы видите, — сдержанно сказал Формби. — «Остатки Героона» — все, что осталось от их народа, погруженного на это единственное судно.