Перед моим мысленным взором мгновенно предстали возможности использования этой вещички, и я уже была готова начать загадывать желания, но…
– Только ты сильно не мылься, – как всегда, влез Франсуа. – Никто не знает, как заставить его работать.
– Никто–никто?
– Никто–никто, – подтвердил Луис.
Вот так всегда… Только начнешь мечтать о чем–нибудь хорошем, так сразу же облом.
* * *
Франсуа расплатился с хозяином таверны, и мы поехали дальше. Браслет я, конечно, оставила у себя (вдруг все–таки смогу им воспользоваться). Попутно я выяснила, что эта бранзулетка сама выбирает своего хозяина и уходит от него после его смерти – так что мне повезло (я чем–то отличаюсь от этих двух прынцев).
Вскоре деревня скрылась за горизонтом. Где–то в вышине щебетал жаворонок. Тишина умиротворяла.
Я ехала с закрытыми глазами, размышляя о том, как бы заставить браслет работать. Но, где–то через час, это молчание начало меня угнетать, и я уже начала подыскивать новую тему для разговора, когда абсолютно спокойный голос Франсуа заставил меня открыть глаза:
– Кажется, мы пропали.
Я увидела перед собою какую–то огромную зеленовато–желтую чешуйчатую стену. Лишь отъехав немного назад, я поняла, что вижу перед собою спящую ящерку… Маленькую такую…Весом в тонн триста – четыреста, не больше…
– Что это?..
– Дракон, – любезно сообщил Луис.
– Нет… Это всего лишь сон, всего лишь сон… Кто–нибудь ущипните меня… Ай! Мне же больно, идиот!!!
– Ты попросила, вот я и сделал, – за недоумевающим голосом Франсуа скрывалась насмешка.
– Знаешь, Франсуа, твое чувство юмора настолько плоское, что под него не подсунешь даже листа бумаги!
– Зато твое, можно подумать, просто идеально!
– А ты…
– Зато ты…
Как всегда, более длительному общению помешал Луис.
– Дракон просыпается, – произнес он каким–то неимоверно ровным голосом.
Все споры были тут же забыты. Не знаю, кто – как, а я думала только об одном – побыстрее бы уйти отсюда. Хотя нет, где–то далеко, на самом горизонте сознания, у меня мелькала идея о том, что неплохо бы со всеми заранее проститься, извиниться, если я была в чем–то не права.
Итак, я приготовилась каяться, и уже даже открыла рот, когда дракон медленно приподнял веки и зевнул. Все кони встали на дыбы. Уж не знаю, как, но мне удалось удержаться в седле.
Но самое ужасное было, когда этот «Змей Горыныч» заговорил. Это было нечто…
– Как же вы мне все надоели, – это произносилось тоном смертельно уставшего взрослого, которого достала несмышленая ребятня (хотя вряд ли это сравнение удобно по отношению к дракону). – Только нашел себе хорошую полянку, только заснул, так сразу же – поналетели.