Когда отрекшихся коммунистов свалили в яму коммунисты другие, и они во спасение свое цеплялись за патриотов, я предчувствовал: как только упавшие вернутся к власти, то первыми своими врагами объявят не олигархов-евреев, а неугодных им русских.
Они тотчас припомнят русскому писателю: а-а, ты любил царскую Россию?! а-а, ты становился на колени перед русскими царями и дворянством?! а-а, ты воспевал "врага нашего" ген. Корнилова, плакал над его вонючим трупом?! И т. п. И начнут подтаскивать номенклатурную голытьбу, благословлять ее на избиение непокорных русских нереволюционеров.
VII
Конечно же, и я небеспристрастен как член редколлегии лихоносовского журнала, пытаясь в меру сил помочь стать на ноги новому литературно-историческому изданию. Нашему детищу только год, наш ребенок только учится говорить и ходить, а уже со всех сторон затюкан, оболган, забит.
В сущности, самое главное, что заметно в отношении журнала "Родная Кубань", — это вот что: крики графоманов и двусмысленное отношение к журналу руководства края.
Я не припомню в истории русского журнального дела, и в том числе советского периода, чтобы назначенный властью редактор стал скрытно неугоден в самом начале своей работы.
Печально, что власть, провозгласившая себя народной, не поддерживает дело, которое направлено на тихое, светлое, любящее воспитание русской национальной души.
Очевидно, многодесятилетние партийные инструкции по пропаганде интернационализма оторвали многих руководителей от родных душевных потребностей русского народа. В этом, кстати, был залог омерзительной горбачевской победы над собственной партией и собственным народом с помощью все той же интернационалистической ловушки — "общечеловеческих ценностей".
Все ценности, получается, святы, кроме тысячелетних русских. Именно поэтому, забитые партийным интернационализмом "спасители Кубани" с остервенением воспринимают воспоминания, публикуемые в журнале, о подвижниках благочестия, о сынах Кубани с трагической судьбой. Ну кто для них монахиня Сергия? Никон Великий-Тмутараканский, Борис и Глеб?..
VIII
Тихо истаивал Большой Кавказский хребет в лиманы Азовского моря (Меотиды), чтобы за Керченским проливом (Боспором) вспыхнуть оранжево-фиолетовыми горами солнечной Тавриды (Крыма).
— Речка Курка… станица Курчанская — родина Владимира Прокофьевича Громова.
— Мне он рассказывал, когда вернулся из Америки, о своих родичах, предках, корнях. Молодец! Еще в школе упорно носил казачий наряд. Смеялись, стыдили. Потом привыкли.
— В нем есть народное чувство, юмор…
— Да-а, без юмора не стал бы атаманом. Многое пришлось перетерпеть.