Соколиная книга (Соколкин) - страница 18

На первую страницу
И когда человеки лихие —
с пулей-ножичком
тешатся тьмой,
мертвецы,
испокон не чужие,
вырастают стеной крепостной.
Пофамильно,
повзводно,
поротно
мои прадеды-деды идут
с ненаглядными,
с самыми «родными»…
И дядьев молчаливых ведут.
Сердца стук —
словно бубен шамана,
дословесная темная речь.
Предки,
смертью прикрывшие раны,
жизнь живую выходят стеречь,
прорастая во мне васильками,
проливаясь водою живой
и губами шепча и сердцами:
– Не боися, сынок, мы с тобой.
Крест нательный к губам прижимаю
и о здравии Бога молю.
То ли жизнь мертвецам продлеваю,
то ли смерть приручаю свою…
14 ноября 2008 – 20 апреля 2009

* * *

Когда Бог проклял землю, то ветрами
замел дороги к истине самой
и все живое выдернул с корнями.
И сгинул род людской.
И лишь деревья по земле незрячей,
как высохшие ящеры, ползут.
И, заклиная небо, корни прячут
и новой почвы ждут.
1991

* * *

Убиенному войску в былинах лежать навсегда.
Я последний солдат,
на кресте целовавший судьбу.
Сквозь подошвы мои прорастает трава-лебеда.
Через вещую кровь я по трупам иду на Стамбул.
Оборванкой свобода встречает меня у ворот,
собирая копеечку
в русский поверженный щит.
Нерадивая память в забвенье считает ворон,
распластавших крыла надо мной
в православной ночи.
Над Софией, как Китеж,
восходит печальный Исус,
неразумный народ свой
пытаясь представить во тьме.
Крик печали плывет с минарета,
как будто в лесу,
и не виден сквозь морок
Егорий на белом коне.
В недрах рода идет эта гибель-игра.
И у ног цитадели не видно родного следа.
Запинаясь о собственный труп,
я иду на Царьград.
Через душу мою проступает трава-лебеда.
19 ноября 1991

Мое древо

Вдоль по тени креста,
заслонившего ворогам небо,
древо жизни моей
пролегает по отчей земле —
по-над проклятой Богом,
обильной невзращенным хлебом,
где сквозь душу мою
пролетает Яга на метле.
И свистит Соловей,
и разводит чертей дева-рыба,
и поганый Тугарин
стрелу запускает в зенит.
Ветки древа сего,
раскорячась, вздымаются дыбом,
ветер с древа рыдать
на заросший могильник летит.
Там встает русский дух,
наливаясь антоновским соком,
слезы с голых ветвей
обретают в природе лицо.
Внук взял дедовский щит, —
его память в просторе высоком
мать-земля оживляет
руками своих мертвецов,
что растут из нее.
И вступающим в русское поле
меч и посох дают.
А когда они гибнут в миру,
древо жизни моей
пролегает сквозь отчую волю,
и на высохшем корне
листок зеленеет к утру.
1991

* * *

Господь с тобой, мое языческое «Я»,
извечное, как Рим,
загнувшийся вне духа,
понесшее в миру татарскою прорухой
и прочей поганью, по-русски говоря.
Господь с тобой, зане, грядущим временам
путь к Богу осветив, дотлело древо рода,
Следующая страница