Соколиная книга (Соколкин) - страница 50

На первую страницу
хоть осыпаются,
хоть просыпаются
с другим твои глаза.
Что делать, – осень.
С веток, индевея,
шурша, слетает август…
Стар обряд —
спиною к лету раздеваются деревья,
рассматриваясь в лужах сентября.
И отдаются осени. И это
зовется не изменой —
бабьим летом.
А грусть тебе к лицу,
так хорошо
вплелась в прическу желтая погода…
Бывай. Желаю счастья!
Я пошел.
Твои глаза больней моих
покуда…
1986

Все еще любимой

Эта девочка стоит бутылки шампанского…
От последней десятки
останется на «мотор»,
чтоб умчать в коммунальную тьму-тараканскую
откупоренный,
выдохшийся разговор.
И забыть.
И забыть навсегда!
И запомнить
ее тело,
пробивающееся ко мне
из тех лет,
как из темных зацветших затонов…
а потом, оглянувшись, увидеть в окне
женщину…
Постороннюю. С кислой миной.
Которую не в состоянии для себя отменить.
О, как она умеет быть любимой,
и, плюнув в душу,
что-то в ней отмыть.
– Мы вряд ли снова встретимся.
Послушай,
сегодня мне что хочешь – по плечу.
Лишь пожелай,
пропью с тобою душу.
И совестью за это заплачу.
Любовь пытать – жестоко,
лучше тело
отдать на растерзанье палачу.
Ты слишком глубоко во мне засела.
Но я мужик.
И я тебя хочу!
Честнее так…
А жалости мне мало
к тем нам,
что до сегодня не дошли.
Хочу,
чтоб ты – сейчас – моею стала.
Но лишь ценой всех призраков любви.
1986

Настроение

Дождь.
Рояль расстроенный
выкаркивает гаммы.
Вышлепываю стойко
под сумасшедшим гамом.
В ночной сумятице,
средь прочих,
еще иллюзии пасутся…
Рояль – угрюмый переводчик
моего в тебе отсутствия.
…Словно сердце твое подслушиваю
или в душу влезаю вором,
и тоска на башку обрушивается,
как с веток дохлые вороны.
Наверно, все болели гриппом
и вот такой же хриплой грустью…
Твое лицо страдает – гримом,
мое – до хруста…
И почему-то так неймется
вбежать к тебе,
расправив плечи,
бить по роялю – чем придется…
За то, что дождь,
за то, что вечер.
1986

Зимние метаморфозы

Метель из улицы —
твоими волосами.
Снег – в душу, словно милое вранье.
Бегу туда.
Просвет между домами —
там – в глубине двора —
лицо твое…
Ты злая, ты холодная, ты снежная.
Ты маленькая, добрая и нежная.
Все врет метель! Ты добрая.
Ты злая.
Ты равнодушная.
А впрочем, я не знаю.
Забыть тебя! Я выдержу – я си…
Такси…
Плевать на все!
Такси, такси!
Выдергиваю дверцу из машины,
запалом сигаретку машинально.
«Поехали!» —
пока я не взорвался,
пока не передумал,
не остался.
«Куда везти?»
К сидению прирос.
«Куда везти-то, а?» —
«Что за вопрос?!
Конечно, к ней!
Туда, туда,
где в грубых вьюгах севера
совсем не помнит обо мне
очаровательная стерва.
К той, что не выбежит навстречу
и не всплакнет, когда уйду.
И даже не подставит плечи,
когда в бессилье упаду.
Которая меня погубит,
Следующая страница