В наследство оставил нам тело,
проведав о том, что творит…
– Молитесь, терзайтесь
гостями
средь тех, кто Иуда иль Брут,
из душ выгребая горстями
извечную тягу к добру.
– Рубите отцовские корни!
И Русь, подобравши суму,
завыв так по-бабьи,
от крови
стопы омывала ему.
К стопам повернулись все реки,
все слезы, сомкнувшись в кольцо.
Могилы,
как Виевы веки,
отверзлись.
Узривши лицо,
покойники встали…
– Россия,
я сын твой,
великая мать!
В твоих небесах две Марии,
двум совестям не бывать!
На Конституцию встал я,
чтоб ближе был красный зенит…
Ленин,
распятый на «Капитале»,
меж глазами и солнцем летит.
1988
Стыдно мне, что я в Бога верил,
Горько мне, что не верю теперь…
С. Есенин
Что-нибудь будет святое
И в нашей жизни с тобой…
С. Соколкин
Я сынище твой, матерь застоя,
твой ублюдок, твой червь испокон.
Как и ты, на крови я настоян
и мечтой застоялой вспоен.
С молотком и серпом по оврагам
строил путь я – на белой кости.
И Христа заколол красным флагом —
Он его отказался нести.
Я стихия рабочего класса.
Мой кулак словно символ труда.
Даже небо я выкрасил красным,
чтоб не очень тянуло – туда…
Вольно-живше-дышавшим по грамоте —
как на ложе прокрустов иных…
– Из избы, из души и из памяти
выноси «беспартейных» святых!..
Офицеров и интеллигентов —
к черту, к стенке, к ногтю!
Лабуда!
Оказалось, что страны есть где-то,
где по рекам – не кровь, а вода…
Приоткрылись тяжелые двери,
как с сивухи блюю, что ж терпеть?!
Стыдно мне,
что я в Ленина верил,
страшно мне,
что не верю теперь!
Страшно то, что я здесь на постое.
Дальше путь мне сужден —
по кресту.
Я не верю в твою перестройку,
ощущая свою пустоту.
Потому и скулю, и юродствую,
но по старой привычке —
потом
заливаю судьбу свою
жлобскую
не каким-нибудь – красным вином.
И хотя непорочность застоя
мной зачата, хоть плачет ОВИР…
Но ничто не родится святое
в нашей жизни с тобой.
Не ври!
1988
Люблю Россию я…
М. Ю. Лермонтов
Люблю я СССР,
но странною любовью…
Повинен в том рассудок мой,
захлебывающийся «Медвежьей кровью»,
но не желающий за упокой
России пить.
И не желая брата
признать в продажном продавце надежд,
ведь «диктатура пролетариата» —
есть власть не помнящих родства невежд.
Закон «партийности литературы»
свободе Слова в глотку кляпом вбит.
Ну, а любимая прокрустова цензура
в башке у каждого,
как мент, сидит
и принимает разные обличия…
Но как только демократий зуд —
Еffтушенок в трусиках и лифчиках
с красным флагом к Ленину везут.
Ветераны половых сражений,
постельных инвалидиков отряд,
внучата Ильича – «совьетски Женьи»,
припавши к гробу,
песни говорят…
Но единой сказкой жить несладко.
Вымучив другую, по стране
тащит хозрасчет с марксистской хваткой