Уже перед самым отъездом Дэниел Второй отвел сына в сторону и сказал: «Что бы тебе ни случилось узнать, не пиши об этом в письме. Расскажешь обо всем, когда вернешься. Понял?» И Дэниэл Третий прекрасно понимал опасения отца.
Теперь он понимал и многое другое. Он понимал, к примеру, почему его бабушка всегда держалась обособленно от остальных членов семьи и почему дедушка относился к ней с почти преувеличенной заботой. Дедушка всегда обращался с бабушкой так, словно она — хрупкая и бесценная фарфоровая статуэтка, которую он боялся разбить. Он вспомнил, как во время семейных собраний дедушка с бабушкой всегда сидели в стороне от других, как королевская чета, наблюдающая за придворными, — так однажды выразился его брат. И все эти годы они строго хранили тайну существования дома в Англии и человека, который приходился отцом им обоим.
У дедушки с бабушкой был всего лишь один ребенок — его отец, но у отца было шестеро детей, четверо мальчиков и две девочки. Дэниел был третьим сыном, а после него родилась Виктория. Виктория… Быть может, Виктория была наказанием, посланным детям за грехи родителей?
Врачи сказали его матери, что такой ребенок, как Виктория, может родиться в любой семье. Но если мать узнает о кровном родстве, связывающем родителей мужа, она непременно объяснит рождение слабоумной дочери именно этим. Быть может, его отец уже подозревал что-то в этом роде и думал о Виктории, когда попросил его не сообщать в письмах о том, что он узнает в Англии, боясь, что письма будут прочитаны матерью. Потому что, если мать узнает правду, она возложит всю вину за Викторию на отца, и тому уже никогда не знать покоя.
Его мать происходила из семьи Мэзон-Крауфордов, семьи с незапятнанной репутацией. С отпрысками этого почтенного семейства никогда не случалось скандальных историй, и рождение Виктории было тяжелым ударом для матери. Хотя вряд ли к Виктории можно было применить слово «скандал» — рождение таких детей рассматривается обычно скорее как выражение воли Господней, а не как позорное происшествие. Да, но почему Всевышний наградил таким ребенком хорошую, добропорядочную семью, которая ничем не согрешила перед Ним? Значит, грехи предков все-таки имели к этому отношение?
Для матери и для ее семьи рождение Виктории было загадкой, и таковым оно должно остаться и впредь. У Мэзон-Крауфордов было, по крайней мере, одно утешение — если это наследственность, то она передалась не по их линии, потому что в их роду, насколько это было известно, никогда не было слабоумных. Что же касалось Дэниела Второго, о его предках не было известно ничего. В семье привыкли считать, что родители Дэниела Первого и Сары погибли в железнодорожной катастрофе, путешествуя вместе, еще до того, как Дэниел и Сара поженились. Разумеется, Мэзон-Крауфорды, хоть и придавали большое значение родословной, но, опасаясь напоминанием о трагедии растревожить уже пережитую боль, не стали расспрашивать Сару и Дэниела-старшего.