— Леха, я вот чего… где Люба, ты мне можешь сказать? Только начистоту…
— Чёрт её знает… — озабоченно произнес Леха. — Может, к Серафиме вернулась? Ты тоже додумался — оставил такую девку семнадцати лет одну в такой домине. Там взвоешь один-то…
— Думаешь, взялась за старое? — спросил Седов, дрогнувшим голосом.
— Да ты чего, Альча, — протянул Лёха. — Да ты никак того… В нашем-то возрасте, да чтоб так лажануться с девкой? Ты чего, совсем, что ли, припух?.. Ещё скажи — любовь, мол, замучила! Ну хочешь, я тебе её найду? — добавил он после паузы. — Прямо сейчас Серафиме и позвоню.
— Позвони, — сказал Седов. — Прямо сейчас… Чёрт её знает, сам не пойму. Знаю, сам вижу, слаба на передок… а вот как все равно приколдовала, понимаешь?
— Может, тебя к старухе какой отвести? — озабоченно спросил Лёха. — Ну которая порчу снимает… Сейчас их полно развелось. Может, отвадит, а? Ну ты прямо сам на себя не похож, корефан, совсем раскис, я погляжу.
Только его заботы мне и не хватало, подумал Седов. Потом не отделаешься… Просто не знаю, как и говорить. Что за натура у меня, прости Господи, чтоб так к бабам привязываться… Сначала к Ирине… кстати, чем плоха была? Потом к этой шлюшке…
— Ты о чём молчишь там? — спросил Лёха. — Тошно? Ну так приезжай ко мне, вместе тоску развеем, первый раз, что ли?
— Звонка жду, — сказал Седов.
— А, ну дело хозяйское…
— Так позвони Серафиме, — напомнил Седов.
— Про это можешь не беспокоиться, — заверил Лёха. — Как только — так сразу. А теперь клади трубку и ни о чем таком не беспокойся…
Седов послушно опустил трубку на рычаг. Включил телевизор. Потом выключил…
Лёха позвонил через несколько минут.
— Самой Серафимы нет, но девки её очень удивились и сказали, что ничего не знают. Мол, Люба твоя много хорошего про тебя им рассказывала и всем была довольная… Ладно, найдем, не боись.
— Он? — спросил Чурилин вполголоса, кивнув на задержанного, которого мимо них провели по муровскому коридору.
— Тот самый, один к одному, — убежденно сказал Баранов.
Неужто поймали? — подумал Чурилин. Чтоб такая удача в начале расследования? Хотя какое это начало, если троих милиционеров уже убили, а четвертого ранили. Еще смущало, что задержанный никак не прореагировал на Баранова. Только взглянул со спокойным любопытством: вот, мол, мужик с перевязанной головой. Потерпевший, наверно, в пьяной драке. И только. И тут же забыл про него. Убийцы при виде своей жертвы обычно так себя не ведут. Отводят глаза, делают вид, что не заметили или не узнали. А этот посмотрел прямо и как будто даже посочувствовал.