— Мне страшно одной. Побудь со мной до утра. А завтра я уеду на дачу.
— Договорились.
Они ехали по городу, не встречая ни машин, ни людей.
Не доезжая моста, они свернули на набережную, потом проехали еще пару километров и подъехали к докам. Здесь огней вовсе не было. Фары освещали колдобины, угольные кучи, ржавые бочки, заброшенные контейнеры. У воды они остановились. Широкая река Урал. Над гладью поднимался пар. Весна наступала семимильными шагами.
Они вышли из машины и осмотрели поваленный на бок гнилой буксир.
— Не провалиться бы, — осторожно ступая, сказала девушка.
— Нет тут никаких цепей. Нужен груз. Иначе труп всплывет. Якорь мы не поднимем. Лебедка неподвижна.
— А может, и не надо. Пусть плывет. Течение быстрое. За ночь его унесет за сотню километров. Труп он и есть труп.
— Труп — это состояние души и тела, а не фамилия. Если он в розыске не значился, то его не опознают.
— Не томи меня, Павел. Давай его скинем.
— Вот что значит настоящая любовь к своему ближнему.
Они вернулись к машине, вытащили ковер и с трудом доволокли до борта. Арина трижды роняла свой конец.
Когда раздался громкий всплеск воды, она перекрестилась и тихо сказала:
— Упокой, Господи, душу раба твоего Карла.
— Не упокоит. Я так думаю, что тебе не надо ходить в церковь и ставить ему свечку. А в синагогу тебя не пустят.
Павел достал бутылку из кармана, отвинтил пробку и протянул вдове.
— Помянем по русскому обычаю?
Она сделала несколько глотков и сморщилась. Павел выпил половину и выбросил бутылку за борт.
— Поехали.
— Ты спас меня, Павлуша. Хочешь, я тебе денег дам? Тебе же нужны деньги? Утром. За сегодняшнюю ночь. А?
— Гусары денег не берут!
9
Странно, подумал он, проснувшись. Жив, здоров и невредим. Мягкая постель, солнышко светит в окно. Вот только голова болит после вчерашних бдений.
Он приподнялся на локтях и осмотрелся. Это не сон. Он в той самой квартире, где убили адвоката. Вот только красавицы Арины рядом не оказалось. Слепцов глянул на часы. Десять сорок пять. Проспал! И что? Не смертельно. Стараясь не делать резких движений, которые отдавались в побитой похмельной голове, Павел встал, подошел к окну и улыбнулся. Джип «Чероки» Арины стоял на месте. Там, где они его оставили. Он тут же проверил свои карманы. Все на месте, и даже бланк с доверенностью, на котором стояла ее подпись. Странно. Это не сон. Только в пьяном бреду можно возить по городу труп в сопровождении очаровательной вдовы в поисках могилы для ее мужа. Он же соучастник. Но какое теперь это имеет значение. В течение последнего года он столько натворил, аж дурно становится. Одной статьей больше, одной меньше. Стоит ли мучиться угрызениями совести, если ее нет. Во всем и везде видит ловушки и капканы, а сам рвется в Москву, в свой дом, которого не существует в природе, — в свой главный капкан. Туда, где его никто не ждет. И в каком качестве? Пассажира поезда? Нет. В качестве наркокурьера. Ну ангел, а не мужчина.