— Я все еще здесь, — тихо сказал он. — Женевьева, ты ведь сознаешь, на что соглашаешься?
— Не волнуйся, я с этим справлюсь.
Он снова помолчал.
— Джен, может, ты еще раз все хорошенько обдумаешь. Я не могу обещать тебе многого.
— Прекрати…
— Я не смогу приласкать тебя ночью, дать семью…
— Кендрик, я же сказала, чтобы ты прекратил!
Он остановился только на мгновение.
— Не знаю, сможем ли мы найти какого-нибудь сумасшедшего священника, чтобы он обвенчал нас.
— Кендрик, если ты сейчас же не замолчишь, я брошу трубку и отключу телефон.
Он демонстративно замолчал.
— Все это не имеет для меня значения.
— Не говори глупостей.
— Кендрик, как-нибудь все устроится. Для начала давай хотя бы попробуем.
— Это предложение руки и сердца, леди?
— Шут гороховый! Это должен сделать ты сам.
— Поспеши домой, и ты увидишь, какие подарки положил тебе под елочку Святой Николай.
Женевьева рассмеялась.
— У тебя поистине романтическая душа, Кендрик!
— Я происхожу из романтического рода. Ну что, будешь и дальше продолжать этот дорогостоящий разговор или сделаешь что-нибудь более конкретное, например, начнешь собирать вещички?
— Я приеду послезавтра. А по телефону мы говорим за твой счет. Скажи мне что-нибудь еще.
Он проворчал:
— Давай, я расскажу тебе, как проводил время. Может, это заставит тебя поспешить с приездом.
Женевьева перевернулась на бок, прижав к уху телефонную трубку. Улыбаясь про себя, она слушала подробный отчет об адовых муках, которые пережил ее доблестный рыцарь с того дня, как она его покинула.
Она сознательно не хотела задумываться над реальным положением вещей. Сейчас Кендрик был так же реален, как любой другой мужчина, а ласка, звучавшая в его голосе, своим теплом согревала ей душу. Ощущение было такое, будто он нежно целует ее губы, касается сильными руками и прижимает к телу, такому же реальному и ощутимому, как ее собственное.
Она встретится с реальностью позже.
Как-нибудь она с этим справится.
Женевьева склонилась над стеклянной витриной и недовольно поморщилась при виде выставленного товара.
— А у вас есть что-нибудь менее консервативное? — спросила она продавщицу. — Что-нибудь разноцветное?
Продавщица улыбнулась.
— Хотите подарить отцу что-нибудь модное?
— Своему слуге.
— Ах, тогда, может, подойдет что-нибудь действительно вызывающее, — она вынула галстук-бабочку в яркую шотландскую клетку. — Вот вам расцветка очень смелых тонов.
Женевьева прикрыла глаза.
— Эту я возьму тоже, но, может, у вас есть что-нибудь более жизнерадостное? Тигровой расцветки или в горошек. Ему нужно что-то для встряски.