Наверно, на его лице в этот момент была грустная улыбка.
* * *
После того случая она убежала в тоннели. Но другого выхода из лабиринта не было, и он это знал. И остался там, караулить как пес, зная, что рано или поздно она выйдет.
Даже если наверху гибель, она предпочла бы ее медленному гниению здесь. Когда-то она хотела заставить его заплатить за то, что он не дал ей выбрать свою смерть, но это было давно. Сейчас не осталось даже ненависти, та умерла вместе с остальными чувствами. У нее не сохранилось ничего человеческого, кроме желания жить.
Она шла, пошатываясь и подволакивая левую ногу. Бледный призрак, оживший кошмар — длинные спутанные волосы, закрывавшие лицо, делали ее похожей на призрак утопленной в колодце Самары из фильма "Звонок". Ее тело было ослаблено до предела, но она продолжала идти, доказывая власть духовного над телесным.
И все же она чувствовала, что последний резерв почти исчерпан. Плоть была слаба, оболочка из мяса и костей начала сдавать. Ноги все чаще заплетались и подкашивались. Дважды она спотыкалась и падала на колени в мутную воду. Рыча от бессилия, она с трудом поднимала себя и бросала вперед, выжимая из измученного тела все, на что то было способно.
И вот по направлению воздушных потоков она поняла, что тоннель закончился.
Станция. Она чиркнула спичкой и огляделась. Лесенка была совсем рядом. С трудом забравшись на перрон, она зажгла вторую. Здесь все было по-прежнему. Та же картина, которая в первый день так потрясла ее. Потолок огромного зала прогибался внутрь, словно вывернутый наизнанку купол. Какая сила нужна, чтоб через двадцатиметровую толщу породы передать импульс, способный мять бетон как пластилин? Даже ее воображение тут отказывало.
Потолок рассекали глубокие трещины. Куски бетона и мраморной облицовки устилали ее путь. Там наверху дома сровняло с землей до фундаментов, а те, кто успел спуститься в подвалы, изжарились как мясо в духовке, вспомнила она слова Машиниста, хоть и с трудом могла вспомнить его самого. Припоминала только фуражку, с которой тот не расставался до конца.
Она не знала, где обитал человек, и уже собиралась двигаться вдоль стены зала наобум, когда ее глаз, привыкший различать сто оттенков темноты, что-то уловил. Даже не свет, а его призрак, преломившийся десятки раз и потерявший девяносто девять процентов яркости. Глаз его не заметил, но мозг, повторно обрабатывая информацию, зафиксировал слабое колебание освещенности.
Она зажгла еще одну спичку. Прошла метров двадцать в том направлении, и уже сомневалась, не почудилось ли ей, когда впереди забрезжил знакомый зеленоватый огонек.