Даллас уронила стакан, упавший с глухим стуком на ковер.
– Что ты сделал с нами? – сдавленно прошептала она.
– То, что должен был сделать, – оправдывался Джон. – И ничуть не сожалею. То есть нет, это не совсем так. Жаль, что я пригласил Линдси переехать ко мне. Нет, конечно, поиметь се было совсем неплохо. Каждая минута была чистым наслаждением. Она так хочет угодить мне, что делает в постели все, о чем бы я ни попросил. Поверите, буквально все. Но в последнее время от нее никак не отвяжешься, липнет, как клей, а я не собираюсь снова надевать на себя кандалы, нет уж, слуга покорный.
– Сукин ты сын! – прорычал Камерон.
– Да, я такой, – как ни в чем не бывало согласился Джон. – Хочешь знать самое интересное, помимо трастового фунта хрюшки? Все было чертовски легко.
– Ты убил ее, – констатировала Даллас, закрывая папку. Джон чуть заерзал на стуле.
– Ошибаешься. Яне убивал ее. Убили мы.
– Сейчас мне станет плохо, – пробормотала Даллас и ринулась в туалет. Джон, казалось, еще больше развеселился и знаком велел официанту принести выпивку на всю компанию.
Они сидели молча, скованно, как незнакомые, погруженные в свои мысли люди. После того как официант принес заказ, Джон насмешливо спросил:
– Бьюсь об заклад, Камерон, ты готов убить меня голыми руками, верно?
– Во всяком случае, это мое горячее желание, – ответил вместо Камерона Престон.
Джон покачал головой.
– К чему столько пыла? Ты всегда был слишком горяч, Престон, а после занятий культуризмом вполне можешь переломать мне все кости. Но не будь меня, ты уже загорал бы в тюрьме. Ты не умеешь обдумать каждую деталь. Не видишь дальше своего носа. Не способен рассчитать каждый шаг. Нам приходится подводить тебя к каждому финансовому решению. И пришлось надавить на тебя, чтобы заставить согласиться на убийство Кэтрин. Вот Камерон – дело другое.
Камерон съежился от стыда и отвращения.
– Знаю я, что совести у тебя немного, но в жизни не предлагал, что ты пас кинешь. Мы – все, что у тебя есть, Джон. Без нас ты… ничто.
– Мы были друзьями, и я верил тебе, – вторил Престон.
– Мы по-прежнему друзья, – возразил Джон.
– ничего не изменилось.
– Черта с два! – бросил Камерон. Но Джон даже глазом не моргнул.
– Ничего, переживете, – заверил он. – Особенно когда вспомните, сколько денег я для вас сделал.
Камерон поставил локти на стол и посмотрел в глаза Джону.
– Я хочу свою долю прямо сейчас.
– Об этом не может быть и речи.
– А я говорю, мы распускаем клуб. Забираем все, что нам причитается, и идем в разные стороны.
– Ни в коем случае, – упорствовал Джон. – Ты знаешь правила. Никто из нас не получит и десяти центов в следующие пять лет.