— Искандер… — принц Хоссейни прокашлялся и теперь судорожно хватал воздух, поддерживаемый с обеих сторон офицерами охраны, которые так толком ничего и не сделали — Искандер, скажи, у тебя есть брат?
— Нет, сударь, брата у меня нет.
— Теперь есть…
Международный аэропорт
Багдад
Когда-то давно, когда только стали строить аэропорт — его вынесли за пределы города, вместе с резиденцией генерал-губернатора Месопотамии[91] и казармами казаков. Там же построили то, что потом стали называть "русский двор" — городок, где жили только русские, огражденный стеной. Сейчас же получалось так, что самолеты заходили на посадку прямо над дворцом губернатора, а рядом с аэропортом, губернаторской резиденцией и русским двором высилась мрачная твердыня тюрьмы Абу-Грейб, из тюрьмы превращенной в нечто вроде дома предварительного заключения. Как это называлась — следственная тюрьма. Здесь уголовников не было — одни исламские экстремисты. Поскольку в стороны расти было некуда — здание тюрьмы росло вглубь, прирастало подземными этажами. В тюрьме вели следствие, пытали, вешали, расстреливали — хорошее соседство для резиденции генерал-губернатора? На мой взгляд, очень хорошее — тот, кто занимает это место и эту должность не должен забывать, к чему приводят его приказы и распоряжения. "Черные воронки" — машины, свозящие людей в этот ад, не дадут ему забыть. И никому не дадут забыть. Да, это зло, согласен. И я даже не могу утверждать точно — меньшее ли это зло, по сравнению с тем злом, которое причинят исламские экстремисты, если не бороться с ними. Для того, чтобы узнать это точно — надо развалить страну. Тогда узнаешь точно.
Несколько машин ждали нас — несмотря на то, что до резиденции генерал-губернатора — километр-полтора. Две группы людей и две группы машин. Несколько шикарных удлиненных внедорожников «Егерь» — «Руссо-Балты» полагались только посольским учреждениям, "для создания должного мнения о величии Государства Российского". А здесь, на Восточных территориях лимузины считались излишеством, поэтому придумали то, что иностранцы ехидно называли "русский лимузин". Егерь на длинном шасси, вмещающий в армейском варианте целое отделение пехоты, а в представительском — роскошь его салона ничуть не уступала Руссо-Балту. Хитрость была в том, что такие вот полноприводные машины не считались лимузинами, и не попадали под понятие «расточительство», с которым жестоко боролось Министерство Двора. Кто хотел шиковать — шиковал, но не за счет казенных денег.
Вторая группа людей была намного меньше первой — явно персидский консул и его приближенные. Три машины, в том числе и Руссо-Балт. Гости с точки зрения «расточительства» превосходили хозяев.