— Мэтьюз! — гаркнул он, одной рукой сбросив простыни и потянувшись за брюками, а другой, схватившись за голову, готовую взорваться от боли.
Дверь его спальни открылась так быстро, что могло показаться, будто его слуга стоял, прислонившись к ней.
— Да, милорд. Прикажете подавать завтрак?
— Нет. Дай мне свежую сорочку.
Слуга с готовностью кивнул и нырнул в ближайшую гардеробную.
— Вы должны поесть что-нибудь, — послышался оттуда его приглушенный голос.
— Я пообедаю в «Сосайети». А теперь принеси мне сорочку.
— Вот она, милорд.
Надев сорочку, Валентин сел за туалетный стол, чтобы побриться, а Мэтьюз, выложив темно-серый сюртук и кремовый жилет, раздвинул тяжелые темные шторы.
— Отлично, Мэтьюз, — похвалил Валентин слугу за одежду и поднес бритву к подбородку. — Есть какие-нибудь новости?
— Экономку лорда и леди Арторп весьма неожиданно перевели в поместье в Суссексе.
— Вот как? Надеюсь, новорожденный не унаследует нос Арторпа.
— Мы все на это надеемся, милорд. И, поскольку вы обычно этим интересуетесь, я узнал, что леди Арторп и граф в данное время не разговаривают друг с другом.
Валентин скорчил гримасу.
— Готов поклясться, что Мэри Арторп не мылась с прошлого Рождества. Я предпочитаю менее пахучих партнерш по постели. Что-нибудь еще?
— О да. Мистер Питер Верней закрыл восточное крыло Бернси-Хауса и уволил почти половину обслуживающего персонала.
— Это объясняет, почему этот придурок вчера вечером никак не хотел уходить из-за карточного стола. Возможно, я выиграл его последние двадцать фунтов.
— Ему следовало быть осмотрительнее и не пытаться обыграть вас, милорд.
— Да, это верно.
Это объясняло, почему Верней чрезмерно много пил и почему у него самого так сильно болит голова, но не объясняло, почему сей, обычно весьма практичный джентльмен решил проиграть в карты сумму, составлявшую стоимость того, что осталось от его поместья. Валентин пожал плечами. Избави его Господь дойти до такого состояния. Если бы, при прочих равных условиях, не удалось вооруженное ограбление, то пуля в лоб казалась ему более эффективным и менее мучительным выходом из положения, чем способ, который выбрал для себя Верней.
Выбросив из головы его проблемы Валентин, закончил свои утренние — то бишь дневные — омовения и приказал седлать Яго. Крупный гнедой жеребец привык к нерегулярному времени прогулок. Пустив коня рысью, Валентин направился в клуб «Сосайети».
Он ехал вдоль Бонд-стрит, раскланиваясь со знакомыми, ходившими по магазинам. Его внимание привлекло что-то яркое, промелькнувшее в одном из менее многолюдных переулков, выходивших на Бонд-стрит. Приглядевшись, он остановил Яго.