Я бы взял, что ли, на их месте? Вот так вот…
Или?
Или армия знает и бережет эту гору?
Милик не услышал, как подошел Тумгоев. Услышал его вопрос:
— Задремал, уважаемый? Давай отведу к человеку, будешь разговаривать. Поднимайся…
И протянул колпак из черной мешковины.
3
Тумгоев отвез его на лифте на два или три этажа вниз, потом в абсолютной тишине, утопая сапогами в мягком покрытии, Милик прошел пятьдесят три шага до поворота вправо. Затем ещё четыре. Он слышал, как бешир открыл дверь, подтолкнул его внутрь, но сам остался за порогом.
Мешковину с него снял кто-то сзади, кого он не видел, и сделал это грубо. Пришлось поправлять армейское кепи, съехавшее на правую сторону. Получилось, что он вроде бы честь отдал…
— Так и стой, — сказал хрипловатый голос с ощутимым кавказским акцентом. — Попить желаешь?
Он в сортир желал. Поэтому ничего не ответил. Да и кому?
Дознаватель понял. Равнодушно сказал:
— Не нужно на меня смотреть. Это — приказ…
Они пользовались генераторами тайваньского производства. Два запасных стояли на ковровом полу возле фарфоровой картины-экрана с изображением стычки китайских кавалеристов. Картина была в лакированной раме на резаных из кости подставках, которую, наверное, и подарил осчастливленный крупным заказом поставщик. В центре стены, перед которой его поставили, Милик отметил стеклянное зеленое панно с белой арабской прописью. Под ним размещалась красная канистра с резервом солярки.
Панно — определенно смотровое окно, через которое его слышат и видят из соседнего помещения. В сущности, рутинная техника.
Сквозь легкий гул то ли кондиционера, то ли вентилятора, гнавшего в помещение теплый и свежий воздух, он услышал, как скрипнуло конторское кресло. Дознаватель сел и придвинулся вплотную. Человек, видимо, весил под сто килограммов. Пластмассовые ролики на ножках заскрежетали.
Допрос поставленных спиной к спине подельников в казино «Чехов», если его приходилось устраивать, назывался «жопочной очной ставкой». Здесь он был один. Можно сказать: жопочный допрос. Черт с ними, подумал Милик. И, спохватившись, мысленно открестился от лукавого: помяни — он тут как тут…
— Где в первый раз увидел цинки, Милик? — спросил хрипатый.
— На борту, в Моздоке.
— А вылетел из Раменского…
— На борту в Моздоке. Встречал майор, имени не разобрал, он поднялся на борт, цинки ему вынес бортмеханик из пилотской кабины.
— После этого?
— Находились при мне.
— А когда спал, Милик?
— Спал на них. Спросите ваших…
— Надо будет, спросим. Твое дело отвечать, Милик… Кто провожал в Раменском?
— Не назвался.