Босс помолчал.
Хрипатый ждал.
Тумгоев, который должен был забрать «кафира» — неверного, уже топтался, наверное, под дверью, выжидая, когда над косяком загорится зеленая лампочка, разрешающая войти, вместо красной, воспрещающей. Держать перед красной лампочкой бешира оперативной разведки означало распалять его ненависть. Тумгоев, конечно, догадывался, что попал под испытание рулеткой Аллаха по настоянию Хизира. Да ещё на глазах офицерика и гребенского казачишки, которого давно пристрелили бы, не имей он револьверов, почитаемых по суеверному поверью. Это было «святое оружие», неизвестно кем занесенное в горы. Бешир, вне сомнения, припомнит свое унижение Хизиру Бисултанову, человеку низкого происхождения, выбившемуся в число мюсиров «Гуниба», как считают завистники, по счастливой случайности…
— Хизир, — сказал босс, — меня не оставляет чувство, что этот… в кожаном пальто, появившийся в Раменском…
— Да, хозяин?
— Меня не оставляет чувство, что он находится здесь, рядом с горой. Что скажешь?
— Я проверю.
— В этом есть необходимость, Хизир?
— В этом нет необходимости. Я сделаю так, чтобы успокоить себя. У меня болит сердце, хозяин, когда у вас на уме мои заботы. Рабита, хозяин.
— Что это?
— Вы мой муршид, по-арабски — наставник. Ваши мысли передаются мне на расстоянии. Не знаю, как и объяснить… Такое называется — рабита. Это летает… как ангелы… от вас ко мне.
— Ты хаджи,[1] тебе виднее… Наши заботы общие.
Босс отсоединился.
Хизир включил зеленую лампочку. Никто не вошел.
— Подойди к китайской картине и упрись в неё носом, — велел Бисултанов русскому и открыл дверь. За ней никого не было.
Подобрав черный мешок со своего стола, он нахлобучил его на голову вздрогнувшего от неожиданности Милика и подтолкнул курьера к двери. Уже захлопнув её, Хизир с досадой вспомнил, что оставил в кабинете электромагнитую карточу-ключ. Это означало, что придется идти в шифровальную часть, отмечать в журнале причину — забывчивость — и брать дубликат. Забывчивость у Бисултанова?
Красноречие горцев — умение молчать. Об этом случае будут долго молчать в конторах «Гуниба». В том числе и в салоне хозяина.
Хизир мягким толчком втолкнул офицерика в подошедший подъемник. Радиотелефоны внутри горы не всегда прозванивались. Приходилось самому отвозить наверх мелкую мразь, чтобы сдать конвойным.
— Ты опознаешь кожаного из Раменского, если я сведу вас? — спросил он Милика. — Допустим, в Москве, на улице, издалека…
— Опознаю.
— У тебя как с памятью?
— Нормально, не жалуюсь.
— Приподними край мешка. Смотри не на меня, только вниз. Номер спутникового телефона на этой картонке… Мобильник не при мне. Бесполезно наводить по нему ракету. Запомни это. И теперь запоминай номер.