Да, Людвигу Семейных было далеко до китайца.
— Не ходи за предшественниками, когда ищешь то же, что искали они, сказал Севастьянов.
— Что это? — спросил генеральный, удивленно откидываясь в кресле.
— Слова Кобо-дайоси, буддийского проповедника. Японец, жил тысячу лет назад. Духовный отец современных компьютерщиков.
— Хоть самураев не цитируете… И на том спасибо.
Семейных мягко ткнул ногой под столом. А генеральный расхохотался. Ему стало легче, что Севастьянов пообещал взяться за ум.
В приемной секретарша показала Севастьянову на лежавшую возле телефона трубку.
— Только не долго… Минуту уже ждет…
— Лева, ну как? — спросила Оля. — Я тебя по всем записанным у меня номерам ищу…
Он отвернулся к окну. Солнце ослепило. «Ну, ты, жалкая никчемная слабовольная шпионская шкура, — велел он себе. — Ну, ты…» Он мял переносицу пальцами, как тогда, когда овчарка привалилась к ноге на даче Петракова. Теперь он некстати вспомнил её кличку. Жульетта. Жулька.
— Скончался в полузабытьи, — сказал Севастьянов, надеясь, что не обманывает жену. — Судя по всему, не мучился… Смерть была, я думаю, легкой.
— Вот и смерть стала легкой, — сказала Оля.
Пластилин облепил свободную руку Севастьянова. Переполз на спину и прилип к шее.
— Секунду, — сказал Севастьянов жене, думая: не красные ли у него глаза?
— Что тебе? — спросил он Семейных.
— Прости… У меня вечером будет человек, очень интересный для тебя, между прочим. Едет в твои края, первым секретарем в посольство…
— Господа финансисты, — сказала секретарша. — Это все-таки служебный телефон. Нельзя ли покороче?
— Сейчас, Мариночка Владленовна… Скажи Олечке, что я ужасно извиняюсь, но хочу заполучить тебя вечером на часок, а?
— Оля, — сказал Севастьянов, — тут Людвиг кланяется… Семейных… Просит меня забежать вечером к нему. Есть разговор, говорит.
— Сходи, конечно, раз просит. Он просто так не приглашает…
Севастьянов положил трубку.
— Ты забыл сообщить Олечке, что твоя командировка утверждена, — сказал Семейных в коридоре и без перехода и паузы продолжил: — Это Шлайн принес генеральному копию факса с газетным уведомлением насчет судебного иска о банкротстве. Просидел полчаса…
— Какой ещё Шлайн? — спросил Севастьянов.
— Полковник из экономической контрразведки. — И, подмигнув, Семейных повертел пальцем у виска. Дескать, бдят не там, где нужно.
Севастьянов неторопливо прошелся от Смоленской-Сенной по Бородинскому мосту на другую сторону Москвы-реки к Украинскому бульвару, где жил Семейных. При зрелом размышлении приказ генерального, который отнюдь не плохо относился к Севастьянову, действительно казался продиктованным заботой. Предостережение из добрых побуждений… Петраков потерпел неудачу… А Севастьянов, да ещё в одиночку, — ему не чета. К тому же этот эфэсбэшник, наверное, напугал малость генерального…