Теперь его путь лежал в Мыльную слободу, как называли место, где стояли прачечные. Там, среди зловонных канав с синей водой, жил крючкотвор, выправлявший для капитана подложные бумаги.
На слободской улице, как всегда, была грязь – воду здесь выливали на дорогу, застрявшую телегу с грузом серого мыла толкали трое лохматых мужиков. Заслышав верхового, они посторонились, и фон Крисп проехал по сухому краю дороги. У распахнутых ворот одного из домов подводу ждала конопатая баба, глядя мимо капитана, она задумчиво ковыряла в носу.
Доехав до покосившегося дома с саманными стенами, капитан верхом проехал через открытую калитку и, соскочив на землю, поднялся по ветхим ступеням. Дверь оказалась не заперта, хозяин дома, Мангель, лежал поперек старого кожаного дивана, украденного, как он сам хвастался, с прежнего места службы, откуда выставили и самого Мангеля. Человек вздорного нрава, он часто дрался, оттого зубов у него почти не осталось, а один глаз едва открывался. Впрочем, это не мешало ему писать личные письма по просьбе обитателей слободки и составлять прошения, поскольку он был единственным грамотеем в округе, а еще мог подделывать подписи дюжины местных чиновников. На то и пил.
Застав крючкотвора в поверженном состоянии, капитан отыскал на полу, среди мусора, смятый медный кувшин, прошел во двор и на дне смоленой бочки набрал мутной, словно налитой из канавы, воды. Вернувшись в комнату, вылил ее на голову Мангелю.
Это возымело действие, пьяница открыл глаза и произнес:
– Доброго здоровья, ваше благородие… – Потом встряхнулся, словно пес, разбрасывая по сторонам капли воды. – Чего изволите, сударь?
– Письмо изволю с полномочиями.
– Помню, как же… – пробормотал Мангель, и его голова снова безвольно упала на грязный и мокрый диван.
– Не спи! Ты мне нужен!
– Я не сплю, ваше благородие, я думаю, – не открывая глаза, пролепетал пьяница.
– Соберись, ты должен написать письмо – ты в состоянии?
– А чего его писать – все давно заготовлено. С печатью.
– Где же оно?
– Ф-ф-ф конторке.
Перешагнув через кучи тряпья и битой мебели, капитан пробрался к конторке и там, среди листов с каракулями, нашел целиком составленное письмо с приложенной самодельной печатью, однако без указания маршрута следования.
– Чего же бумага-то так криво обрезана? – высказал претензию фон Крисп.