Я дрался спокойно, будто на учениях. Никуда не спешил, не злился из-за того, что у меня все идет не слишком гладко, не пытался удивить противника своим искусством фехтовальщика. Простые удары, незатейливая защита, никакой суеты и лишних эмоций. Работал, а не сражался. И, в конце концов, это принесло свои плоды. Уставший от собственных бешеных атак сириец во время очередного выпада выставил ногу чуть дальше, чем было нужно. И тут же мой меч метнулся ему навстречу и вонзился прямо подмышку. Ранение это очень болезненное и опасное. Сириец рухнул на одно колено, побледнев и скрежеща зубами.
Сирийцы взвыли. Мои ребята радостно завопили.
Но мужества у моего врага хватило бы на троих. Он переложил меч в другую руку и с трудом поднялся, всем своим видом давая понять, что бой еще не закончен. Видно такой уж был сегодня день. Все драться до конца, чего бы это ни стоило.
Поначалу сириец держался неплохо. Меч в его левой руке был так же опасен, как и в правой. Но кровотечение было слишком сильным. Задора у лучника хватило лишь на несколько атак, которые я легко парировал. Честно говоря, убивать мне его не хотелось. Одно дело нанести смертельный удар в горячке боя. И совсем другое — добить раненого врага. Поэтому я даже не пытался атаковать сам. Просто отбивал удары и ждал, когда силы покинут истекающего кровью сирийца окончательно.
Наконец, он не выдержал и снова опустился на колено.
— Ну, чего ты ждешь, легионер? — прохрипел он, подняв ко мне залитое потом и перепачканное собственной кровью лицо. — Давай уж, прикончи меня.
— Я выиграл этот бой. Так что скажи своим людям, чтобы брали тебя и убирались отсюда.
— Лучше убей меня, солдат. Если оставишь меня в живых, я буду искать новой встречи с тобой. Саллах был моим братом. Так что ты мой кровный враг. И я не успокоюсь, пока не отомщу. Лучше убей меня сейчас…
Слова давались ему с огромным трудом. Было видно, что он вот-вот потеряет сознание.
Я вытер меч и поднял с земли ножны:
— Не буду я тебя убивать. Хочешь мстить — мсти. Но сейчас выполни наш уговор.
Сириец безразлично пожал плечами, будто мы с ним не сошлись в цене на кувшин никудышно вина. Он что-то коротко сказал своим. Те, поворчав немного, соорудили из щитов и жердей подобие носилок, положили на них раненого, лишившегося к тому времени чувств, и вышли со двора, бросая на нас злобные взгляды.
Кроха шумно выдохнул. Сцевола хлопнул меня по плечу. Юлий усмехнулся и одобрительно кивнул. А меня била дрожь.
— Дайте воды, — сказал я.
Кто-то протянул мне баклагу. Я сделал несколько больших глотков. Стало немного легче. Только сейчас я понял, как зверски устал. Руки и ноги были словно из дерева…