— Нет. — Она подозревала, что позже, когда исчезнет влияние Ириала, может быть, и станет. — Пойдем. — Она взяла его за руку и повела к кровати.
К своей кровати, в своем доме, который теперь был безопасным. Благодаря Ириалу.
Ниалл стоял неподвижно, наблюдая, как она присела на край выцветшего розового покрывала. Она почувствовала слабые отголоски своих собственных эмоций — это стало возможным благодаря тому, что сделал Ириал, благодаря людям, которые погибли в руках темных фейри. Ощущения были неполными, но они стали капельку сильнее, чем раньше. Она чувствовала отвращение к тому, как фейри обращались с мертвыми, она испытывала ужас от того, что эти люди пострадали из-за нее.
Она сжалась под тяжестью всех этих злодеяний… и своего отчаянного желания вернуться к полному эмоциональному вакууму, чтобы ничего этого не чувствовать. Вот чего она хотела — полного отсутствие чувств, но ей не хотелось, чтобы ее цель стоила ей собственной жизни или жизни кого-то еще.
Лесли потянула Ниалла к себе. Он смотрел на нее грустными глазами.
Ее живот сжался от страха, но не так, как это бывало раньше. Этот страх был порожден голодом.
Голодом Ириала.
Через миг страх исчез, выпитый Ириалом, который сидел в одном из своих клубов в окружении фейри, медленно стекавшихся к нему. Лесли надеялась, что голода Ириала хватит на то, чтобы хоть отчасти утолить боль, которая скоро нахлынет на нее.
Она перевернулась, сняла блузку и попыталась не думать о том, что сейчас произойдет:
— Начнем?
Ниалл положил руки на ее спину, туда, где была ее татуировка, где сущность Ириала вошла в ее кожу. Его прикосновение обожгло, когда из его рук пролился светом маленький шарик солнечного тепла, который дала ему Эйслинн, и который он нес сюда внутри себя.
По моей просьбе.
За солнечным теплом последовал холод, который ему дала другая королева — Королева Зимнего Двора, и Лесли показалось, что в ее кожу впиваются острые сосульки. И несмотря на то, что она до крови прокусила губу, стараясь сдержаться, она закричала от боли. Закричала так, как кричала лишь однажды в своей жизни.
Ниалл не виноват. Это МОЙ выбор. Мой.
— Прости меня, — умолял он Лесли, проникая теплом и холодом в ее кожу, замораживая слезы фейри в линиях рисунка, осушая капли крови Ириала, подмешанные в чернила, убивая корни той живой нити, которая связала их.
— Лесли? — прошептал Ириал.
Она видела его так четко, словно его голограмма была прямо в комнате. Если бы ее глаза не были закрыты, она бы поверила, что он действительно здесь. Пораженный до глубины души, он поднялся, сбросив фейри, сидевшую у него на коленях.