– Мама, у меня железная нервная система. Бетонная. Мишка пропал, как ты не понимаешь! – горячился Андрей, выслушивая ее причитания.
– Только не смей садиться за руль в таком состоянии! – истерила она. – И попробуй все-таки поспать. Тебе надо отдыхать.
– Все, спокойной ночи. Позвони, если вдруг объявится Миша, – окончательно разозлился Андрей и бросил трубку.
Я знала, что после этого Анна Сергеевна тоже провела ночь без сна.
– Интересно, как твоя Манечка ладит с Анной Сергеевной? – полюбопытствовала я.
– Лена, не начинай, – занервничал Андрей. Все подобные разговоры между нами заканчивались воплями и оскорблениями. Но сейчас я странным образом отметила в себе полнейшее нежелание ругаться с моим мужем. Бывшим.
– Нет мне, правда, интересно. Потому что для меня твоя мама всегда была и остается страшным сном. Может быть, если бы не ее слепая уверенность в том, что тебе все по жизни должны, мы бы жили совсем иначе, – пояснила я.
Андрей подошел к окну, за которым занимался рассвет. Он довольно долго молчал.
– Я и сам не знаю, как все это получилось, – неожиданно начал он. – Я всегда думал только о тебе, клянусь. А она – Маша просто работала в нашей библиотеке. Мы часто виделись, ведь я...
– Да-да-да, библиотека – твой дом родной, я помню, – улыбнулась я.
– Я совершенно не собирался с ней... ну...
– Ну, мы поняли, – кивнула я.
– Когда ты наотрез отказалась уезжать со мной, я понял, что это конец. – Андрей говорил медленно и как-то сдавленно, с трудом подбирая слова. Еще бы, столько лет мы не общались, как цивилизованные люди – только орали друг на друга. И сейчас, я это прекрасно видела по его лицу, он ждал, что в любой момент я перебью его каким-нибудь ехидным комментарием. Ведь я всегда так делала.
– Я не могла уехать, не могла, – попыталась я объясниться, но Андрей только замахал рукой.
– Не перебивай, пожалуйста. Я и так все понял. Я хочу, чтобы и ты поняла. Когда это случилось, мне было очень плохо. И не с кем было поговорить. Мама, ты сама знаешь, готова была тебя в порошок стереть, но я совершенно не этого хотел. Ты была несчастна, я это видел. И это была моя последняя надежда – увезти тебя далеко-далеко, чтобы ты смогла забыть... все забыть. Начать все сначала.
– Андрей, ты можешь не рассказывать. Это необязательно. – Я видела, как ему тяжело. Господи, я жила в слепой ненависти ко всему миру, не замечая ничего вокруг. Я тосковала по Марку, но его-то как раз и не было.
– Нет, я закончу! – тряхнул головой Андрей.
– Знаешь, мне иногда кажется, что люди так и не научились говорить. Слов много, но никому они еще не помогли по-настоящему объясниться, – сказала я.