Два месяца спустя Снейп получил сову. Сняв пакет с птичьей лапы, он удивленно посмотрел на незнакомый почерк. Открыв упаковку, он замер, неожиданно уловив тонкий восточный аромат.
Внутри находился еще один продолговатый сверток и конверт с письмом. Снейп нетерпеливо открыл конверт.
На желтоватом пергаменте расползались корявые буквы — будто писавшему было трудно держать перо. Но почерк был знакомым.
"Здравствуйте, Северус-эфенди.
Сразу прошу простить меня за такое обращение. Но вы больше не мой профессор, а слова «мистер» и «сэр» для меня чужие, пустые звуки. Только на родном языке слова обретают истинный смысл. А в моем родном языке к уважаемому человеку принято обращаться именно так.
Мне передали оба ваших письма. А теперь и я наконец-то могу написать вам. Раньше никак не удавалось. Много дней я находилась в глубоком сне, и только неделю назад меня стали ненадолго выводить из этого состояния, давая возможность немного побыть собой. Сейчас я уже сплю не все время, и даже могу писать. Вот только не знаю, смогу ли осилить все письмо за один раз.
Мне часто снится Хогвартс, и ваши уроки — такими, какими я их запомнила. Я вижу все четко, будто наяву, слышу, как вы что-то негромко объясняете, или отчитываете гриффиндорцев. И никогда не ругаете нас, хотя в моих снах слизеринцы разве что на головах не ходят. Смешно, правда? Теперь я часто вижу смешные сны.
А знаете, я ведь могла попасть и на любой другой факультет. Мне кажется, что Сортировочная Шляпа определила меня в Слизерин только из-за вас. Попади я, например, в Гриффиндор — и кто знает, что случилось бы с Хогвартсом? Правда, один раз я чуть не сорвалась — помните Репаратум? Только боязнь уничтожить еще одну лабораторию помогла мне сдержаться. Мне тогда хотелось убить вас за ваши провокации. Вы хоть догадываетесь, что были на волосок от смерти? Думаю, теперь да. (Пожалуйста, не удивляйтесь ничему из того, что сейчас читаете. Временами меня заносит. Я не буду перечитывать то, что написала, иначе никогда не отправлю.) Но несмотря ни на что, я очень рада знакомству с вами, эфенди. Вы, безусловно, искуснейший алхимик, и для меня было честью учиться у вас. На любом факультете.
Но на Слизерине — особенно.
Я хочу поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. За вашу поддержку в те моменты, когда я вела себя странно. За то, что ни о чем не спрашивая и не выдавая меня, вы помогли мне не сгореть раньше, чем закончится трансформация. За вашу догадливость в непростой ситуации, и за то, что вы один тогда поверили в мои силы. Может, и не поверили, но поняли меня, и все получилось. И еще за то, что вы — я очень надеюсь — никогда не считали меня чудовищем…" Снейп опустил руку с письмом и задумчиво уставился в горящий камин. В нем, мерцая и извиваясь, танцевали яркие языки пламени. Ему вспомнился другой танец — гибкий силуэт в неровном мерцании факелов, и показалось, что он снова услышал ритмичный звон цепочек.